Ваша до рассвета - Медейрос Тереза

– Вы так говорите, как будто я снял с вас одежду!

Саманта схватилась за высокий воротник своего домашнего темно–зеленого платья.

– Откуда мне знать, что вы этого не делали?

Молчание, осязаемое больше, чем нагретый воздух, наступило в комнате. И его хрипловатый голос вошел на низкую и опасную территорию.

– Если бы я снял с вас одежду, мисс Викершем, я могу заверить, ради этого стоило бы проснуться. – И прежде, чем Саманта смогла решить, является ли это хвастовство обещанием или угрозой, он продолжил. – Все, что я сделал, это снял с вас очки и покрыл одеялом. Я просто хотел, чтобы вам было комфортнее.

К ее изумлению, на его щеках вспыхнул виноватый румянец. Она и не думала, что мужчина его типа способен краснеть. Ложь и полуправда должны были легко сходить с такого хорошо подвешенного языка, как у него.

Он откинулся назад и устроился поудобнее среди одеял, выражение его лица было еще более властным, чем когда–либо.

– А сейчас, когда вы закончили с моей импровизированной ванной, не вы могли бы подать мне полотенце?..

Саманта скрестила руки на груди.

– Сами возьмите.

Габриэль выгнул золотистую бровь, натягивая шрам на щеке.

– Простите?

– Если вам нужно полотенце, сходите и сами возьмите. Я устала быть вашими руками и ногами. Может, ваши глаза и не видят, но руки и ноги у вас совершенно здоровы.

Доказывая ее утверждение, он отбросил одеяла и вскочил на ноги, возвышаясь над ней. Колокольчик упал на пол с диссонирующим звоном и покатился через всю комнату.

Саманта уже забыла, как впечатляюще он выглядел, когда не сидел, развалившись под простынями. Особенно без рубашки и в одних мятых бриджах до колен. И хотя его близость убыстряла ее дыхание и предупреждающе покалывала кожу, она отказывалась отступить даже на шаг.

– Должен вам напомнить, мисс Викершем, что, если вас не устраивают условия работы в этом доме, единственное, что вы можете сделать, это уволиться.

– Очень хорошо, милорд, – сказала она, с накатившим на нее ледяным спокойствием. – Думаю, я так и сделаю. Я увольняюсь.

На его лице появилось выражение почти комического удивления.

– Что вы имеете в виду под увольнением?

– Я имею в виду, что я собираюсь забрать свои вещи и заработанное жалование и до сумерек освободить ваш дом от своего присутствия. Если хотите, я попрошу Беквита дать еще одно объявление в газету до моего ухода. Я думаю, ему нужно будет предложить еще более высокое жалование, хотя никакая сумма не стоит того, чтобы терпеть ваши абсурдные требования больше часа. Повернувшись на каблуках, она пошла к двери.

– Мисс Викершем, немедленно вернитесь! Я приказываю!

– Я уволилась, – бросила она через плечо, чувствуя, как ее захлестывает дикое ликование. – Я больше не обязана выполнять ваши приказы! – Игнорируя его шипение, Саманта вышла из комнаты и с мрачным удовлетворением хлопнула дверью.

* * * 

Габриэль стоял около кровати, в его ушах все еще звенело эхо захлопнувшейся двери. Все случилось так быстро, что он все еще пытался осмыслить это. Даже мужчины, которые служили под его командованием, никогда бы не посмели ослушаться его приказов, а упрямая медсестра нагло бросила ему вызов.

Я выиграл, мрачно напомнил он себе. Снова. Она сделала именно так, как он хотел – уволилась. Он должен был бы орать во все горло от радости.

– Мисс Викершем! – взревел он и пошел за ней.

Многие часы, которые он провел, валяясь в кровати, нанесли серьезный ущерб его с таким трудом завоеванному чувству направления. Он сделал всего три шага, и его нога зацепилась за маленький столик. Столик закачался, закачался и Габриэль. Что–то заскользило по полированной поверхности и ударилось об пол взрывом разбитого стекла.