Ваша до рассвета - Медейрос Тереза

Озадаченная, она было открыла рот, но прежде, чем она смогла что–то сказать, он продолжил, его длинные пальцы играли с медной ручкой ножа для писем. – Я, конечно же, не могу винить вас за ваше решение уехать. Мое поведение вчера вечером было непростительно. Я мог бы обвинить в этом ликер, но боюсь, мой плохой характер и слабая способность рассуждать здраво несут не меньшую ответственность. И хотя так может показаться, могу вас уверить, что не имею привычки ухлестывать за служанками в своем доме.

Саманта почувствовала странную боль под сердцем. Она почти позволила себе забыть, что она для него всего лишь служанка.

– Вы точно уверены в этом, милорд? Думаю, я слышала, как миссис Филпот упоминала один инцидент с некой молодой горничной на задней лестнице …

Габриэль вздрогнул и резко поднял голову по направлению к ней.

– Мне было всего четырнадцать, когда это случилось! И насколько я помню, это Мюзета загнала меня туда… – Он замолчал, его глаза сузились, когда он понял, что она намеренно спровоцировала его.

– Можете успокоить свою совесть, милорд, – заверила она его, поправляя на носу очки. – Я не озабоченная старая дева, которая думает, что каждый встречный мужчина собирается на нее наброситься. И не нервная дебютантка, падающая в обморок от одного украденного поцелуя.

Черты лица Габриэля обострились, но он придержал язык.

– Насколько я вижу, – сказала она с легкостью, которая была далека от ее реальных чувств, – мы оба можем притвориться, что вашей маленькой неосмотрительности никогда не было. А теперь, прошу извинить меня, – сказала она, поднимаясь со стула. – Если вы не нашли еще каких–то причин послать меня собирать вещи, у меня есть некоторые…

– Я хочу, чтобы вы остались, – выпалил он.

– Простите?

– Я хочу, чтобы вы остались, – повторил он. – Вы утверждали, что работали гувернанткой. Отлично, я хочу, чтобы вы преподавали мне.

– Преподавала вам что, милорд? Хотя вашим манерам и требуется некоторая полировка, насколько я могу видеть, вы очень хорошо разбираетесь в буквах и числах.

– Я хочу, чтобы вы научили меня жить, меня такого, какой я есть. – Он поднял обе руки ладонями вверх, и стало заметно, что они немного дрожат. – Я хочу, чтобы вы научили меня жить слепым.

Саманта опустилась обратно на стул. Габриэль Ферчайлд не был мужчиной, которому легко о чем–то просить. И все–таки он только что обнажил перед ней свою гордость и душу. Какое–то время она не могла вымолвить ни слова.

Ошибочно принимая ее неуверенность за скептицизм, он сказал:

– Я не могу обещать быть лучшим учеником, но я буду стараться быть им. Его руки сжались в кулаки. – Учитывая мое недавнее поведение, я понимаю, что не имею никакого права просить вас об этом, но…

– Я согласна, – мягко сказала она.

– Согласны?

– Согласна. Но должна вас предупредить, что я могу быть очень строгой. И если вы не будете слушаться, то можете получить словесный нагоняй.

Призрак улыбки заиграл на его губах.

– Что, никакой порки?

– Только если вы будете дерзить. – Она снова встала. – А сейчас, извините, мне надо составить план наших занятий.

Она была уже почти у двери, когда Габриэль заговорил снова, его голос стал резким. – Кое–что о прошлой ночи.

Она повернулась, почти радуясь, что он не может видеть искру надежды в ее глазах.

– Да?

Его опустошенное выражение лица было начисто лишено насмешки.

– Я обещаю, что такого прискорбного пробоя в моей способности здраво мыслить больше не повторится.

Саманта почувствовала, что желудок у нее предательски падает куда–то вниз, но изо всех сил попыталась показать в своем голосе беззаботную улыбку.

– Очень хорошо, милорд. Я уверена, что миссис Филпот и остальные служанки сегодня будут спать в своих кроватях гораздо спокойнее.

* * *