Ваша до рассвета - Медейрос Тереза

Когда Саманта медленно открыла глаза, то увидела Габриэля, нависающего над собой, его лицо было напряженно от волнения. Даже со шрамом на щеке и весь измазанный сажей, он был самым красивым зрелищем, которое она когда–либо видела.

– Я видела вас, – хрипло выдавила она, нежно стирая пятно сажи с его щеки. – Светило солнце, и вы улыбались мне, как раз перед тем, как все вокруг потемнело.

Он попытался улыбнуться, но потом другая эмоция искривила его рот. Он спрятал лицо у нее в волосах, обнимая так, словно больше никогда не отпустит. Саманта тихо застонала от ощущения правильности того, что она снова в его руках.

– Вам больно? – Он опустил ее к себе на колени и быстро провел руками по ее рукам и ногам. – Вы сломали себе что–нибудь? Обожглись?

– Не думаю. – Она покачала головой и вздрогнула от сильной боли, прострелившей шею. – Но у меня болит голова.

– У меня тоже, – признался он грустным смешком.

Саманта впервые заметила у него на левом виске глубокую кровоточащую рану.

– Ох! – выдохнула она, ее глаза наполнились горячими слезами, когда она поняла, как близко была к тому, чтобы потерять его. – Я искала вас. Меня испугали летучие мыши. Я уронила лампу. Это я виновата.

Его глаза сверкнули на нее из неровных теней.

– Думаю, нам придется удержать из вашего жалования стоимость конюшни, не так ли? Вам, вероятно, потребуются несколько лет работы, чтобы выплатить мне долг.

– Как вы нашли меня? – спросила она, ее дыхание и слова стали более свободными.

– Мне немного помогли.

Следуя за его кивком, Саманта подняла голову и всего в нескольких футах от себя обнаружила Сэма, который лежал, свернувшись клубочком в куче листьев, и все еще нервно принюхивался. Его шерсть была вся в саже, а в нескольких местах даже опалена до черноты.

– Вы говорили мне, что однажды он может стать спасителем для меня, – сказал Габриэль. – Вы были правы.

– Он мог стать для вас убийцей! – Саманта сжала руку в кулак и слабо ткнула его в плечо. – Никто не говорил вам, что слепые не должны врываться в горящие здания?

– Предполагаю, что вы сейчас отругаете меня за то, что я был таким идиотом.

Она отчаянно замотала головой, игнорируя вновь прострелившую ее боль.

– Не идиотом. Героем. – Она погладила его щеку, провела по рваному шраму на ней, и слезы полились из ее глаз. – Моим героем.

С трудом переглотнув, он перехватил ее руку и поднес к губам кончики пальцев.

– Ах нет, это вы – героиня, моя дорогая. Даже с наполовину таким свирепым капитаном, как вы, Нельсон мог бы гнать Наполеона назад до самого Парижа.

– Зачем вы говорите такие глупости? Я потерпела поражение от гнилой лестницы и насеста летучих мышей.

– Я имел в виду гораздо более грозного соперника. Мою мать.

Саманта моргнула, медленно осознавая его слова.

– Вы слышали?

– Каждое изумительное слово. Это было все, что я мог сделать, не вызывая вас на бис.

Нечто особенное в выражении лица Габриэля заставило Саманту затаить дыхание. Она видела его насмехающимся, саркастичным, раздраженным и удивленным за время своей работы, но она никогда не видела таким… решительным.

– Прятаться за окнами и подслушивать очень невоспитанно, знаете ли, – сообщила она. – Даже если вы являетесь слепым.

Он покачал головой.

– Я знал, что я не смогу вечно избегать головомойки. Я когда–нибудь говорил, как сильно восхищаюсь вами, мисс Викершем?

Она издала нервный смешок.

– Должна признаться, нет. И в этом нет необходимости. Я совершенно довольна своим собственным отношением к себе. У меня нет потребности или желания, чтобы мной восхищались.

Его рука прошлась по ее волосам.

– А как насчет обожания? Вы хотели бы, чтобы вас обожали?

Ее сердце застучало в груди, подобно грому. Вероятно, она сказала слишком рано. И, вероятно, уже получила смертельную рану в сердце.