Отступник - Робин Янг (2012)

Ярость захлестнула Роберта, слепая и уродливая. Обессилевший от боли, он мог только сидеть, беспомощный и неподвижный, пока она бурлила в нем, ища выхода. Он хотел нанести ответный удар, но не мог даже пошевелиться. Вместо этого он лишь гневно тряхнул головой, глядя на сенешаля.

– Своими руками отдать ему единственное средство, с помощью которого я могу добиться освобождения своей страны? Отдать то, ради чего я рискнул всем? Клянусь Богом, ни за что!

– Если Баллиол будет восстановлен на троне, эта страна перестанет быть твоей, Роберт. И ему, и его сторонникам прекрасно известно, что у тебя есть свои планы на престол. Они не позволят тебе вновь превратиться для него в угрозу. Ты станешь изгоем, лишенным земель и власти. И какая тогда тебе будет польза от обладания посохом?

Роберт закрыл глаза и громко, судорожно вздохнул. В словах Джеймса была горькая правда. Все его существо восставало против них, но холодное осознание чужой правоты оказалось сильнее. Его семья ступила на путь прямого противостояния с Джоном Баллиолом, когда пятнадцать лет назад отец и дед напали на его главную цитадель в Галлоуэе, показав всему королевству слабость Баллиола и разрушив его тогдашние надежды занять престол. Потом, много лет спустя, когда, уже будучи королем, Баллиол приказал клану Брюсов встать на его защиту и обратить оружие против Англии, отец Роберта заявил, что скорее умрет, чем станет сражаться за самозванца на троне. Но как бы сильно они ни соперничали с Баллиолом, вражда с Коминами была намного хуже; даже не вражда, а лютая ненависть, уходившая корнями в далекое прошлое.

Омытая кровью и порожденная предательством, вспыхнувшая между его дедом и лордом Баденохом, эта ненависть жила в обеих семьях, перейдя от деда Роберта к нему самому и от Баденоха – к сыну. Эта ненависть достигла своей кульминации в тот жаркий день на Совете в Пиблзе, когда Комин приставил кинжал к его горлу; в тот день, когда Роберт отказался от должности хранителя. Если Баллиол вновь утвердится на троне Шотландии, а Комины вернут себе прежнюю власть в королевстве, он со своей семьей ни минуты не сможет чувствовать себя в безопасности.

– Я нарушил свою клятву, Джеймс. Клятву, которая сильнее вассальной присяги. Нерушимую клятву. Эдуард никогда не станет доверять мне.

– Он может и поверить, если за тебя замолвит словечко один из самых преданных его вассалов. Жестокие времена вынуждают меня прибегать к жестоким мерам. Я рассказал Ольстеру о нашем намерении возвести тебя на трон. – Сенешаль поднял руку, призывая Роберта к молчанию, и тому оставалось лишь горько выругаться. – Да, я пошел на риск. Но Ричард де Бург на протяжении многих лет оставался верным союзником твоей семьи, и почти столько же времени он был врагом Баллиола, люди которого часто совершали набеги из Галлоуэя на его крепости и поселения. Мой шурин может быть человеком Эдуарда, но у него есть собственное честолюбие и амбиции. Если ты станешь королем, он многое выиграет.

– Между тем – пока я буду прохлаждаться при дворе Эдуарда, ожидая, когда эта нелепая сказка станет былью, – что выиграет Ольстер сейчас? Что, во имя Христа, помешает ему рассказать Эдуарду о нашем плане и обрести выгоду и еще большую благосклонность человека, который уже носит корону на голове?

– У моего шурина есть одно условие, выполнения которого он требует за то, что поможет тебе вернуть доверие Эдуарда. – Джеймс покачал головой, когда Роберт пожелал узнать, о чем идет речь. – Мы поговорим об этом подробнее после твоего выздоровления. А пока нам с сэром Ричардом довольно будет знать, что ты готов принести эту жертву.