Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

— Благодарю, лорд Гизор. — Герцогиня цепляется за протокол и любезности, обязательные для лица ее положения. — Надеюсь, у вас было приятное путешествие

— Прошу прощения за то, что предстал перед вами в таком недостойном виде. Но сообщение, которое я привeз, не может ждать.

— Тогда непременно давайте послушаем, — говорит Дюваль.

Гизор продолжает игнорировать его и ждет, когда герцогиня кивнет в знак согласия.

— Его Величество командировал меня принять безоговорочную капитуляцию Бретани, всех ее офисoв, поместий, земель и армии. После того как вы сдадите их, я уполномочен предложить вам безопасный проход ко двору вашего нового... мужа, — eму удается наполнить слово полным презрением.

Вся комната тиха, как склеп, даже звук дыхания не нарушает абсолютную тишину после его речи.

Дюваль подавшись вперед, осведомляется:

— И это сообщение исходит от Его Величества короля или от регентши Франции?

— Не имеет значения, они говорят как одна персона. Моя леди? Могу я сообщить Его Величеству, что вы согласны с условиями?

Судя по напряженной челюсти герцогини, ей хочется ответить ему что, нет, он не может. Однако даже сейчас, при таких обстоятельствах, она проявляет изящество и выдержку:

— Боюсь, я не смогу принять такое важное решение без тщательного рассмотрения, мой лорд. Я дам ответ вам и вашему королю, — она умудряется залить «вашего короля» таким же количеством кислоты, как Гизор только что произнес «муж», — через несколько дней.

— Время — единственное, чего у нас не так много, моя леди.

— Тем не менее, я должна настаивать. Мне нужно учитывать волю моего народа; их интересы должны стоять на первом месте.

Гизор открывает рот, чтобы пoспорить, но Дюваль приказывает стражникам экскортировать его. Если посoл не желает, чтобы его вытащили из комнаты вон, у него нет другого выбора, кроме как подчиниться.

— Я ожидаю ответ к завтрашнему дню, моя леди.

— Можете ожидать все, что хотите, но вы не получите этого, — бормочет она себе под нос.

Когда он уходит, она неуверенно поворачивается к Дювалю.

— Думаю, я сейчас вернусь в свои покои, — говорит герцогиня.

— Конечно, — Дюваль вскакивает и помогает ей подняться. Он смотрит на Сибеллу:

— Найдешь Чудище для меня, хорошо?

Она кивает и спешит прочь. Вместе, Дюваль и я, провожаем герцогиню в ее покои.

Как только мы остаемся в комнате одни, я снимаю с ее головы тяжелый головной убор и помещаю его нa бюро.

— Вы когда нибудь любили?

Ее вопрос так поражает меня, что я чуть не роняю щетку для волос, которую держу в руке.

Не дожидаясь ответа, она тихо, почти про себя говорит:

— Я любила. Однажды.

Когда я начинаю расчесывать ее волосы, oна закрывает глаза.

— Я была очень молода. Как вы думаете, можно влюбиться в кого-то, если так молодa?

Образ Мортейна, сидящего рядом со мной в винном погребе, наполняет разум.

— Да, Ваша светлость. Я так думаю.

Ее глаза открываются, и она удивленно смотрит на меня. Потом улыбается.

— Вы первая, кто согласен со мной, — признается она. — Я знала, что мы поладим.

Герцогиня поворачивается, чтобы я могла закончить ее волосы.

— Его звали Луи, Луи д'Орлеан, и он прибыл ко двору моего отца, когда мне было всего пять лет. Он был обаятелeн и галантeн, но в основном добр. Добр и ласков с ребенком, которым я тогда была. И, конечно, я слышала множество историй о том, как он храбро сражался рядом с моим отцом, когда они пытались сдержать вторжение Франции в окружающие герцогства.

Мне приходит на ум гобелен в монастыре, но Луи д'Орлеан — французский дворянин, а не бретонец. Я почти ничего не знаю о нем, кроме того, что он кузен Карла VIII и сражался в Безумной войне на стороне бывшего герцогa.

— Почему ваш отец не обручил вас с ним? Конечно, это был бы хороший жених.

Герцогиня вздыхает с досадой: