Масонство культура и русская история Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович (1998)

Достоевский, ближе других подошедший к церковным вратам, остался, как известно, чужд мистической реальности Церкви. Он мечтал о «всечеловеке» и о бесконечном прогрессе культуры. Он видел грядущие ужасы теократической утопии, которые отчетливо в его время уже были видны не только гениальным писателям, но и самым едва грамотным дьячкам далеких погостов. Но духовная сила Православной Церкви осталась вне его зрения. Оттого так много в его творчестве тяжелого, нехорошего, и так далеко отступающего от православия, и так сильно отдающего сентиментальным гуманизмом времен александровских мистиков и пиетистов.

Итак, в нашей литературе исторические и религиозные реалии эпохи либо просто отсутствуют, либо искажены. Вся русская литература находится под знаком этого неопределенного гуманизма, под знаком романтизма. Несмотря на точность психологических переживаний героев, бытовые подробности, реализм ее чисто декоративный, внешний. У читателей Толстого, Пушкина и любого другого классика неизбежно складывается впечатление, что ни денежные расчеты, ни повседневные материальные нужды не были знакомы русским людям того времени. И, хотя упоминаний об этих нуждах немало, общее впечатление именно такое — возвышенное и прекрасное, как о некоем сплошном балу. И просвещение, и романтизм живут верой в скорое прекращение всякой истории, как блуждания духа в потемках материи у каббалистов-гностиков, в наступление золотого века — царства Астреи. Это царство святого царя и священнического сословия жрецов, призванных к осуществлению великих предначертаний Великого Мастера и Демиурга, Иеговы.

В эти темы самым тесным образом вплетается требование мистического благочестия — пиетизма — и признание всей предшествующей культуры как чего-то призрачного, тяжелого и мешающего осуществить светлые идеалы человечества. Весь этот комплекс идей получил развитие и в художественной литературе. Ожиданием светлого царства справедливости живут едва ли не все герои нашей литературы. Дыхание его сказывается на всем мироощущении их. Назывались и сроки — несколько десятилетий. Культура христианская, как ложь и обман, также проходит красной нитью через наши романы во имя утверждения культуры «гуманизма». Отрицание ее объясняется моральными и социальными мотивами: она создана богачами для своих нужд и в ней нет справедливости.

В этих трех явлениях общественной жизни и литературы — Просвещении, Романтизме и Теократических утопиях социальной справедливости — сошлись все основные проблемы человеческого бытия. Все они были ориентированы на христианство и имели в виду его отрицание. Известно, что главным пунктом всех человеческих проблем является проблема добра и зла. В церковном учении эта проблема формулируется в точных понятиях и предлагает конкретные меры к победе над злом. Зло есть преслушание воли Божией. Эта Воля выражена в священном Писании и прежде всего в Евангелии. Испорченная природа человека, поврежденная грехопадением наших первых прародителей, не дает человеку никаких оснований на победу над злом своими собственными силами.

Церковь для того и существует, чтобы своими врачующими благодатными силами помогать человеку бороться со злом. Она предлагает человеку свои лечебные средства, иногда горькие, но всегда полезные, и имеет в виду последнюю судьбу человека, смерть и жизнь вечную его души. Где он окажется: одесную или ошую Христа, в вечном мраке или на райских пажитях — вот центральный вопрос всей человеческой жизни. Эту проблему полностью снял гуманизм, трактующий добро и зло как понятия относительные. Во всей системе гностико-кабалистического учения, лежащего в основе Масонской Науки, зло представляется просто как то, что доставляет человеку неудовольствие, а добро — наслаждение и радость. В конце концов в