Горящий берег - Уилбур Смит (1985)

Она беспомощно сидела рядом с ним и слушала, как меняется его дыхание; он крепче стискивал ее руку, чувствуя приближение тьмы. Кожа его была липкой и влажной от пота, глаза широко раскрылись, он крикнул: «Мама, помоги!» и затих. Сантэн хотелось заплакать, но слез не было. Она закрыла ему глаза, как это делал Бобби Кларк, встала и перешла к соседнему раненому.

Это был сержант, плотный, крепкий, почти ровесник ее отца, с широким крестьянским лицом, заросшим короткой щетиной. Из раны в груди при каждом вдохе выдувались розовые пузыри. Ей пришлось чуть ли не прижаться ухом к его губам, чтобы услышать его просьбу. Она быстро осмотрелась и увидела на буфете серебряную супницу времен Людовика XVI. Она принесла супницу, расстегнула сержанту брюки и держала посудину, а он шептал: «Простите меня, простите, такая молодая барышня. Срамота, ох срамота».

Так продолжалось всю ночь. Сантэн пошла поискать новые свечи вместо догоревших в люстрах и только добралась до кухни, когда ее внезапно затошнило. Она с трудом добралась до нужника прислуги и наклонилась над зловонным ведром. Потом, бледная и дрожащая, умылась над кухонной раковиной. Анна ждала ее.

— Так нельзя, хватит, — напустилась она на Сантэн. — Только посмотри на себя! Ты себя угробишь. — Она едва не добавила «дитя», но вовремя спохватилась. — Тебе нужно отдохнуть. Поешь супа и посиди со мной.

— Это никогда не кончится, Анна. Их все больше и больше.

К этому времени в зале не осталось свободного места, раненые лежали на лестничных площадках, в коридорах, и санитарам, несущим носилки с мертвецами, приходилось перешагивать через них. Мертвых — каждый был завернут в серое одеяло — укладывали на булыжники за конюшней и с каждым часом этот ряд становился длиннее.

— Сантэн! — крикнул с лестницы Бобби Кларк.

— Он недостаточно с тобой знаком. Он должен называть тебя «мадмуазель», — возмущенно запыхтела Анна, но Сантэн вскочила и побежала по лестнице, минуя лежащие тела.

— Сможете снова съездить в деревню? Нам нужен еще хлороформ и еще йод.

Бобби осунулся и был небрит, глаза, обведенные темными кругами, покраснели, а голые руки были выпачканы запекшейся кровью.

— Уже почти рассвело, — кивнула Сантэн.

— Поезжайте мимо перекрестка, посмотрите, расчистилась ли дорога. Пора перевозить раненых.

Сантэн пришлось дважды поворачивать Нюажа от забитой дороги, чтобы найти свободный проезд полями, и до госпиталя в Морт-Омме она добралась уже почти днем.

Она сразу увидела, что госпиталь эвакуируют.

Оборудование и раненых грузили в сборную колонну машин и запряженных лошадьми экипажей, а ходячих собирали группами и уводили по дороге куда-то на юг.

Майор Синклер выкрикивал приказы шоферам.

— Клянусь богом, парень, осторожней, у этого бедняги дыра в легких. Когда подъехала Сантэн на рослом жеребце, майор посмотрел на нее.

— Опять вы. Черт возьми, я о вас совсем забыл. Где Бобби Кларк?

— Еще в шато. Он послал меня попросить…

— Сколько у него там раненых? — перебил майор.

— Не знаю.

— Черт побери, барышня! Пятьдесят, сто или больше?

— Пятьдесят или чуть больше.

— Надо вывозить. Немцы прорвали фронт у От-Поммье. — Он остановился и внимательно посмотрел на нее, отметив круги под глазами и почти прозрачную кожу. «На пределе», — решил он и тут увидел, что она по-прежнему гордо держит голову, а в ее глазах горит огонь, и изменил свою оценку. «Крепкая девчонка, — решил он. — Ничего ей не сделается».

— Когда немцы будут здесь? — спросила Сантэн.

Он покачал головой.

— Не знаю. Думаю, скоро. Мы окапываемся сразу за деревней, но, возможно, и там не сможем их остановить. Надо убираться. Вам тоже, барышня. Передайте Бобби Кларку, что я пошлю ему столько машин, сколько смогу. Пусть возвращается в Аррас. Вы можете уехать с машинами.

— Хорошо. — Она повернула голову Нюажа. — Я подожду машины на перекрестке и провожу их в шато.