Скиталец - Бернард Корнуэлл (2002)

– Все ненавидят англичан. Ты замечал? Французы ненавидят вас. И бретонцы, и шотландцы тоже, все до единого в христианском мире ненавидят вас! А почему? Да потому, что вы больше всего на свете любите воевать. Готовы драться с кем угодно, когда угодно, не важно за что! Это чистая правда. Все знают, каковы англичане. А ты? Сегодня не твой бой, ты не обязан сражаться, но лезешь в эту драку, потому что тебе не терпится оказаться там, где убивают.

Томас не знал, что ответить, ибо в словах Элеоноры была правда. Он пожал плечами и поднял тяжелый лук.

– Я сражаюсь за моего короля, а там, на холме, армия врагов. Они численно превосходят нас. Ты знаешь, что случится, если они войдут в Дарем?

– Знаю, – уверенно сказала Элеонора, и она действительно знала это, ибо была в Кане, когда английские лучники, ослушавшись своего короля, хлынули по мосту и опустошили город.

– Если мы не сразимся с ними и не остановим англичан, то их всадники всех нас поубивают. Одного за другим.

– Ты обещал жениться на мне, – заявила Элеонора, заплакав снова. – Я не хочу, чтобы мой ребенок остался без отца. Я не хочу, чтобы он стал незаконнорожденным.

– Клянусь, мы с тобой поженимся. Вот кончится битва, отправимся в Дарем и обвенчаемся. В соборе, хочешь? – Он улыбнулся ей. – Решено, в соборе.

Столь искреннее обещание порадовало Элеонору, но она не собиралась этим удовлетвориться.

– Надо пойти в собор прямо сейчас, – решительно заявила девушка. – Там мы будем в безопасности. Мы должны помолиться у высокого алтаря.

– Вот и отправляйся в город, – отозвался Томас. – Предоставь мне сразиться за моего короля, а сама отправляйся в город. Вместе с отцом Хоббом. Найдите старого монаха, поговорите с ним, а потом ступайте в собор и подождите меня там.

Он отстегнул один из седельных вьюков, извлек оттуда кольчугу и натянул через голову. Кожаная подкладка была на ощупь задубевшей, холодной и отдавала затхлостью. Пропустив руки в рукава, Томас опоясался мечом и снова обратился к Элеоноре:

– Отправляйся в город и поговори с монахом.

Девушка плакала.

– Ты погибнешь, – твердила она. – Я видела тебя во сне мертвым! Мертвым!

– Я не могу пойти в город, когда все вокруг сражаются, – возразил отец Хобб.

– Ты священник, а не солдат! – рявкнул юноша. – Отведи Элеонору в Дарем. Найди там Хью Коллимура и поговори с ним.

Томасу показалось подозрительным настойчивое желание приора отсрочить его встречу со старым монахом. Надо послать к старику отца Хобба, пока прелат его не опередил.

– Вы оба, – настойчиво потребовал Томас, – поговорите с братом Коллимуром. О чем его спросить, вам известно. А я встречусь с вами в соборе сегодня вечером.

Он взял свой салад с широкими скошенными полями, предохранявшими от ударов клинка, надел его и застегнул под подбородком ремень. Томас сердился на Элеонору прежде всего потому, что чувствовал ее правоту: предстоящая битва не касалась его напрямую. Если, конечно, забыть о том, что война была его ремеслом, а Англия – его родиной.

– Я не погибну, – упрямо бросил он девушке. – Сегодня вечером ты меня увидишь. И передал поводья лошади отцу Хоббу. – Пугало не рискнет вести себя неподобающе в стенах обители или в соборе.

Томасу хотелось поцеловать Элеонору на прощание, но она была сердита на него, а он – на нее, и потому юноша молча взял свой лук и мешок со стрелами и ушел. Девушка тоже ничего не сказала ему: как и Томас, она была слишком горда, чтобы уступить. Однако Элеонора не сомневалась в своей правоте. Томасу не следовало ввязываться в предстоящую битву, ибо его послали не воевать, а искать Грааль. Отец Хобб, угодивший между двумя упрямцами, как меж молотом и наковальней, предпочитал помалкивать, но приметил, что Элеонора не раз оборачивалась, очевидно в надежде поймать взгляд обернувшегося Томаса. Увы, она увидела лишь спину возлюбленного, поднимавшегося по тропе с луком через плечо.