Скиталец - Бернард Корнуэлл (2002)

Пока Томас еще не мог видеть шотландскую армию, но он слышал пение врагов, которому придавал особую силу адский бой больших барабанов. Этот звук был столь пугающим, что кони на выпасах артачились и вырывались из рук конюхов и пажей. Два или три скакуна, преследуемые упустившими их слугами, с побелевшими глазами метались между каменными изгородями, остальных с трудом удерживали на месте. Английская армия, как и шотландская, была разделена на три подразделения, но назывались они не шелтронами, а баталиями, и боевое построение англичан было иным. В тылу каждой баталии находилась группа всадников, главным образом командиров, под яркими знаменами; три или четыре задние шеренги составляли ратники с мечами, топорами, копьями и щитами, а перед ратниками, также заполняя пространство между тремя баталиями, сплошной стеной стояли лучники.

Шотландцы, которых сейчас уже отделяло от англичан расстояние двух выстрелов из лука, стояли выше по склону и, как и их противники, выстроились тремя подразделениями, теснившимися вокруг знамен своих вождей. Самый высокий флаг, красно-желтый королевский штандарт, находился в центре. Шотландские рыцари и ратники, как и английские, спешились, но каждый из их шелтронов был в три, если не в четыре раза больше противостоящей ему английской баталии. Правда, высокий рост позволил Томасу приглядеться поверх вражеских голов и заметить, что стрелков у противника не так уж много. То там, то сям он видел воинов с длинными луками и нескольких арбалетчиков, но, хотя английская армия значительно уступала шотландской по численности, стрелков у англичан было значительно больше. Таким образом, в сражении, если до него вообще дойдет дело, шотландцам предстояло положиться на мечи и копья, а англичанам – на стрелы. Если стрел не хватит, для большинства из них этот кряж станет могилой.

Знамя лорда Аутуэйта с крестом и створкой раковины виднелось ближе к левому флангу баталии, и Томас направился к нему. Приор, уже спешившийся, находился в промежутке между левым и центральным подразделениями, где один из его монахов размахивал кадилом, а другой – своей хоругвью: святым покровом на раскрашенном шесте. Святой отец что-то кричал, но что именно – проклинал ли врага или молил Господа о даровании победы, – Томас разобрать не мог, ибо все заглушал рев шотландцев. Правда, ему точно так же не удавалось разобрать и ни единого их слова, но в воинственном настрое противника сомневаться не приходилось – одни барабаны чего стоили.

Теперь Томас сам увидел эти огромные инструменты и отметил, с каким пылом били барабанщики по натянутой коже, производя резкие, как треск ломающихся костей, звуки. Громкий, ритмичный, отдающийся эхом грохот, и под этот оглушительный шум в центре вражеского строя неистово кружились в танце несколько бородатых воинов. Они протолкались вперед из задних рядов и отличались от прочих шотландцев полным отсутствием кольчуг или лат. Замотанные в какие-то складчатые накидки из плотной ткани, они размахивали над головой длинными тяжелыми мечами, а на их левые предплечья были надеты маленькие, не больше столового блюда, круглые кожаные щиты. Позади них шотландские ратники били мечами плашмя по своим щитам, в то время как копейщики ударяли о землю толстыми, длинными древками своего оружия, добавляя эти звуки к грохоту больших барабанов. Шум при этом стоял такой, что монахам пришлось прекратить распевать свои гимны.

– Они орут и шумят, – лорду Аутуэйту, пешему, как и его людям, пришлось возвысить голос, чтобы его услышали, – потому как надеются перед боем нагнать на нас страху.

Его светлость прихрамывал – то ли давал себя знать возраст, то ли старая рана. Вообще-то, он пришел, чтобы поговорить с монахами, но, увидев Томаса, дружелюбно обратился к нему: