Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

Испытывая потребность посоветоваться, Аврелия отправилась к своей матери Рутилий и единственному брату матери Публию Рутилию Руфу. Дядя Публий неоднократно приходил ей на помощь в прошлом, в том числе при решении проблемы замужества.

Она отправила всех троих детей на тот этаж своей инсулы, где проживали евреи, — их любимое убежище в этом многолюдном, шумном доме, а сама, усевшись в носилки, приказала доставить себя в дом отчима; спутницей она выбрала преданную служанку из галльского племени арвернов по имени Кардикса. Естественно, к моменту, когда Аврелия решит покинуть дом Котты на Палатине, у дверей ее будет поджидать Луций Декумий со своими подручными: к тому времени стемнеет, и хищники Субуры выйдут на промысел.

Аврелия так успешно скрывала ото всех необыкновенные таланты своего сына, что ей оказалось нелегко убедить Котту, Рутилию и Публия Рутилия Руфа, что этот человечек, которому еще не исполнилось и трех лет, остро нуждается в наставнике. Потребовалось дать десятки терпеливых ответов на десятки недоверчивых вопросов, чтобы родственники наконец поверили.

— Я не знаю подходящего человека, — молвил Котта, ероша свои редеющие волосы. — Твои братья Гай и Марк занимаются сейчас с риторами, а Луций-младший ходит в школу. На самом деле тебе лучше всего было бы обратиться к одному из торговцев наставниками-рабами — Мамилию Малку или Дуронию Постуму. Однако раз ты непременно хочешь приставить к нему свободного педагога, то я просто не знаю, что тебе посоветовать.

— Дядюшка Публий, а ты? Ты уже давно сидишь и помалкиваешь, — сказала Аврелия.

— Что верно, то верно! — воскликнул сей мудрый муж без всякого раскаяния.

— Не значит ли это, что у тебя есть кто-то на примете?

— Возможно. Только сперва мне самому хотелось бы взглянуть на Цезаря-младшего, желательно при таких обстоятельствах, которые помогли бы мне составить собственное мнение. Ты скрывала его от нас — не пойму зачем.

— Такой славный мальчуган! — с чувством вздохнула Рутилия.

— С ним одни неприятности! — Ответ матери был лишен всякого намека на сентиментальность.

— В общем, я думаю, что всем нам настало время взглянуть на Цезаря-младшего, — заключил Котта, который с возрастом располнел и оттого страдал одышкой.

Аврелия всплеснула руками в таком смятении и оглядела родственников с таким волнением во взоре, что все трое в удивлении разинули рты. Они знали ее с младенчества, но никогда еще не видели в такой растерянности.

— О, только не это! — вскричала она. — Нет! Как вы не понимаете? То, что вы предлагаете, как раз причинит ему огромный вред. Мой сын должен воспринимать себя совершенно обычным ребенком! Разве ему не повредит, если сразу трое взрослых начнут глазеть на него и дивиться его разумным ответам? Он возомнит себя невесть кем!

Рутилия раскраснелась и поджала губы.

— Милая девочка, ведь он мой внук! — выпалила она.

— Да, мама, отлично знаю. Ты обязательно увидишь его и сможешь задать ему любые вопросы — но сейчас еще не время! И не толпой! Пока я бы просила дядю Публия зайти к нам без сопровождения.

Котта толкнул жену локтем.

— Здравая мысль, Аврелия, — проговорил он как можно приветливее. — В конце концов, ему скоро исполнится два года. Аврелия может пригласить нас к нему на день рождения, Рутилия. Вот тогда и увидим собственными глазами, что это за чудо, а ребенок даже и не заподозрит, с какой целью мы нагрянули.

Подавив досаду, Рутилия кивнула:

— Как пожелаешь, Марк Аврелий. Тебя это устраивает, дочь?

— Да, — буркнула Аврелия.

* * *

Публий Рутилий Руф сразу же пал жертвой обаяния юного Цезаря, все более искусно пользовавшегося своей способностью очаровывать людей, счел его замечательным ребенком и едва дождался момента, чтобы поделиться своим восторгом с его матерью.