Небо цвета надежды - Амита Траси (2015)

– Я тогда был совсем молод и не знал, как иначе донести до людей из высшей касты мысль, что представители низших каст тоже достойны уважения. – Папа посерьезнел. – Но вообще-то… я отдавал долг дорогому мне человеку. В детстве, когда мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас, нас иногда навещал дядя Ракеш, мамин брат. Совсем в юном возрасте он пошел служить в авиацию. Дядя не знал страха и всегда был готов помочь. Узнав, что он придет в гости, я выбегал на улицу и часами торчал на веранде. Наконец к дому подъезжал старенький дядин «амбассадор», дядя ужинал вместе с нами, а потом мы с ним сидели на этой вот веранде и он рассказывал мне всякие истории. Дядя часто вспоминал один случай. Его самолет потерпел крушение и упал в незнакомой деревне. Там поначалу решили, будто это Бог спустился к ним с небес, – папа усмехнулся, – и дотащили его до местной больницы. Дядя много дней не приходил в сознание и только после нескольких операций пошел на поправку. То, как деревенские жители обошлись с ним, совершенно чужим человеком, поразило его: они молились за него и помогли выжить. Для них не имело значения, откуда он и к какой касте принадлежит… Дядя называл это человечностью. Я восхищался его смелостью, а он гулял со мной по деревне и говорил, что все люди равны и что члены низших каст достойны лучшего обращения. Сначала я никак не мог понять, о чем он толкует. Но со временем я осознал, что у нас всех, независимо от касты или от религии, есть кое-что общее: каждого из нас жизнь заставляет страдать, каждый из нас стремится выжить и стать счастливым, и все мы заслуживаем достойного обращения. В конце концов, мы не выбираем, где нам родиться, но ничто не мешает нам достичь успеха благодаря усердному труду. И такой шанс должен выпасть каждому человеку на земле.

– А где сейчас дядя Ракеш? – спросила я.

Папа тяжело вздохнул:

– Он погиб под колесами автомобиля, пытаясь спасти пешехода. Умер, стараясь помочь другому. Знаешь, Тара, я все время хотел вырасти таким, как он. Он, можно сказать, живет во мне. Но в молодости я со своими бунтарскими идеями едва не устроил в деревне революцию. Сейчас я полагаю, что донести до людей эти мысли можно более мирными способами. И тем не менее мне по-прежнему очень хочется, чтобы люди открыли глаза и осознали, что человечность намного важнее каст или даже религии. И что у каждого человека есть права, а обходиться с другими плохо – это грех.

Для папы это были не просто слова. Каждую благую мысль он старался воплотить в жизнь. Я помню, как папа привел к нам домой первого ребенка, подобранного на вокзале, восьмилетнего беспризорника Арама с обожженным лицом. Папа сказал, что ни одна пара не захотела не то что усыновлять Арама, но даже взять его к себе ненадолго.

– Пусть он поживет у нас несколько дней. Я найду ему дом, – уверял папа ааи.

– По-твоему, таким детям самое место в нашем доме? – мягко поинтересовалась ааи.

Папа посмотрел на нее, но промолчал.

В первую ночь, пока родители не проснулись и не утихомирили его, Арам перебил всю посуду на кухне. Во вторую ночь, раздобыв ножницы, он изрезал шторы и одежду, до которой сумел добраться. Наутро после этого ааи расплакалась прямо за столом и деликатно напомнила папе, что тот обещал подыскать Араму дом. Из-за случившегося ааи старалась оградить меня от общения с подобными детьми, попадавшими к нам в дом, и запрещала мне разговаривать с ними.

– Это плохая компания для тебя, – говорила она.