46 Дорн

Уже серело, а вместе с ночной темнотой исчезли и зеленокровки. После того как Мило не вернулся, Шрак решил, что надежнее будет встретить предков как можно дальше от поляны. Он не подал виду, что боится засевшего в башне мага, но Дорн видел сомнения на лице тролля. Шрак то и дело украдкой поглядывал на Воронью башню.

Тролли всегда боялись волшебников. По силе и скорости эти великаны намного превосходили лучших воинов всех остальных народов, но против магии были бессильны. Шрак не дожил бы до своих лет, если бы не принимал этого в расчет. Зеленокровки пользовались такой тактикой, что использовать против них магию было тяжело. Народы Хадара не группировались в правильные отряды, атаковали быстро и безжалостно, как только подворачивалась такая возможность. Поэтому у применяющих магию оставалось мало времени для того, чтобы плести заклинание. Зеленокровки в первую очередь занимались разобщенными или более слабыми врагами, которых можно было победить без особого труда. Многие из товарищей Дорна утверждали, что зеленокровки трусливы, но это было не так. Зеленокровки были эффективны, хотя возможно, никто из них даже не подозревал, что означает это слово. И соотношение убитых врагов к оркам и гоблинам показывало, что они правы. То и дело всплывали истории о побежденных и убитых троллях, но те, кто рассказывал их, по большей части говорили и о морских драконах, и рубинах размером с голову ребенка. В любом случае Дорн не знал никого, кто бы сражался с троллем и мог бы потом об этом поведать. К счастью, троллей, как и великих магов, было немного.

Чем светлее становилось, тем громче звенела битва. Это могло означать лишь одно: ожившие мертвецы постепенно гонят зеленокровок обратно на поляну. Если правда то, что сказали разведчики Шрака, на тысячу зеленокровок приходилось около десяти тысяч предков. Если же еще учесть то, что оживший мертвец не падал наземь только от того, что в его тело вонзали фут стали, и не испытывал страх только от того, что вокруг него перебили его товарищей, можно было представить себе, насколько неравен был бой. И эти десять тысяч — лишь первая волна.

Дорн сидел в центре зарешеченной повозки. Шрак послал обоих полуросликов к башне, а его оставил погибать за решеткой. Дорн был голоден, ему хотелось пить, он был безоружен — оставалось только сидеть и ждать конца. Если немного повезет, один из предков насадит его на копье, а не разорвет живьем на части. Но все это лучше, чем то, что сделал Шрак с братом Мило. Он отлично видел малыша сквозь прутья решетки. Он стоял на северо-востоке поляны, привязанный к колу, который тролль лично воткнул в землю голыми руками. Полурослик оказался достаточно умен, чтобы не кричать всю ночь и не звать на помощь. Если что-то и могло заставить живых мертвецов стать еще более кровожадными, так это такие беспомощные малыши, которые так громко ревут. Подобное действовало на них примерно так же, как курочка в военном лагере, которая громко кричит: «Съешь меня!»

Дорн задумался над тем, какие еще у него есть возможности, когда треск невысокого кустарника напомнил ему о том, что время для размышлений миновало. Он встал на колени, повернулся в ту сторону, откуда доносился треск, и вгляделся в залитый утренним светом лес. Потребовалось совсем немного времени, чтобы найти его источник. Что-то запуталось в зарослях ежевики и все пыталось выбраться. Дорн мог с уверенностью утверждать, что это не зверь. А что это такое точно, можно было только гадать.

— Выходи уже, мерзавец! — зарычал Дорн.