Бразилья - Йен Макдональд (2015)

В ту ночь он пришел в малоку, которую занимал отец Диегу. Пака[197] бросились врассыпную у него под ногами. Гонсалвеш сидел на коленях за столом и писал при желтом свете смердящей лампы на пальмовом масле. Квинн наблюдал, какое сосредоточенное выражение приняло лицо Гонсалвеша, пока он скрипел пером по поверхности тряпичной бумаги. Разлинованные строки, пометки, каллиграфический почерк, какие-то записи. Появление Квинна осталось незамеченным и неуслышанным, он всегда умел передвигаться тихо и скрытно для человека его размеров.

– Отец Диегу.

Тот даже не вздрогнул. Знал о его присутствии? Гонсалвеш отложил огрызок пера:

– Ночное судилище?

Аналой был единственным предметом мебели в длинном помещении, пропахшем пальмовым маслом. Квинн опустил свое крупное тело на подушки, встав на колени.

– Отец Диегу, кто те мужчины и женщины под палубой корабля?

– Они прокляты, святой отец. Это те, кто отверг Христа, его город и обрек себя на животное рабство. Через некоторое время они будут проданы.

– Мужчины и женщины, дети, отец Диегу.

– Сами виноваты, не жалейте их, они не заслуживают и не понимают жалости.

– А больные, отец Диегу?

– Я не совсем понимаю, о чем вы.

– Я заглянул в одну из малок. Я не поверил своим глазам, поэтому заглянул в еще одну, потом в еще одну и еще. Это не Город Бога, а Город Смерти.

– Как театрально, святой отец.

– Не вижу ничего театрального. Меня не развлекает то, что целые семьи умерли от болезней. Оспа и корь выкосили целые малоки, не оставив ни одной живой души. В ваших журналах, таких выверенных и аккуратных, есть ли записи о количестве умерших с того момента, как они присоединились к вашему Городу Бога?

Гонсалвеш вздохнул:

– Индейцы – раса, требующая дисциплины. Они переданы нам Господом, чтобы мы их подвергали испытаниям и – да, вразумляли, святой отец. Посредством порядка, посредством физического труда приходит и духовное совершенство. Господь требует от нас самого лучшего. Эти болезни – очистительный огонь. У Господа большие планы на этот край, с Божьей помощью я создам народ, достойный его.

– Молчите! – Акцент Квинна полоснул, как ножом. – Я увидел все, что вы здесь сделали, но не принимаю это во внимание при вынесении решения, которое сводится к тому, что вы виновны в распространении ложного учения – якобы те люди, которых вас направили окормлять, рождены без души, а вам дана власть даровать им эту душу. Это чудовищное заблуждение, кроме того, я считаю, что вы страдаете от греха гордыни, а это смертный грех, который насылает сам Враг рода человеческого. Во имя Христа и любви к нему, я требую, чтобы вы подчинились моей власти и вернулись со мной в Сан-Жозе-Тарумаш, а затем и в Салвадор.

Губы Гонсалвеша двигались, словно он читал молитву по четкам или пережевывал свои грехи:

– Шут.

Ярость обожгла сердце Квинна, горячая, тошнотворная и восхитительная. «Именно этого он и хочет». Льюис продолжил тем же невыразительным голосом:

– Мы отплывем на рассвете, возьмем только мое каноэ. Дайте наставление своим помощникам и морбишам[198], как им управлять поселением, пока вам не пришлют замену из Салвадора.

– Я, правда, ожидал большего. – Гонсалвеш благочестиво сложил руки на коленях. Лампа на пальмовом масле отбрасывала неразборчивые тени на его лицо. – Знаток языков из самой Коимбры не то что местные пеоны[199], которые с трудом могут прочесть даже собственное имя, не говоря уж о молитвеннике, и слышат дьявола в каждом ударе грома или крике лягушки в варзеа, человек ученый и проницательный. Изысканный. Знаете ли вы, как я жаждал обрести брата, с которым можно было бы обсуждать идеи и предположения, далекие от этих простых людей, как небосвод? Я разочарован, Квинн. К сожалению, я разочарован.

– Вы отказываетесь подчиниться моему авторитету?

– Авторитет без власти – пустышка, святой отец. В Бразилии нет места пустому авторитету.