Бразилья - Йен Макдональд (2015)

Девяносто процентов лекарств в аптечке Эйтора были просрочены. Марселина очнулась после снотворного со скоростью корабельной ракеты. Он храпел. Она на цыпочках прошла в гостиную, чтобы еще раз взглянуть на то, чего не могла понять. Снова и снова пересматривала, как женщина в симпатичном черном костюме проходит через вращающуюся дверь, подходит к Лампиану, поднимает голову и смотрит в камеру, ища какую-то подсказку, какую-то истину. Марселина замедлила проигрыватель до такой степени, что переключала кадры по клику, и тогда заметила едва видную улыбку на своем лице, словно бы она – та другая – специально сделала так, чтобы Марселина увидела самозванку. Снова, снова и снова, пока не зажужжал мотор, не взвизгнули тормоза «Тойоты Лайт Эйс», на которой приехал разносчик газет, и пачка газет не приземлилась со стуком рядом с черным входом.

На другом конце комнаты мобильник Марселины исполнил бразильский ремикс песни «Пуссикэт Доллс».

– Трубку взять не хочешь? – Журналист до мозга костей, Эйтор начинал волноваться из-за неотвеченных звонков.

– Это Черная Птичка.

– Я отвечу вместо тебя.

– Нет! – А потом уже мягче: – Я не хочу, чтобы она знала, что ты рядом. В газетах…

– Я читал газеты. Тебе придется поговорить с ней.

Мобильник сообщил о новой СМС, на этот сигнал у Марселины был поставлен отрывок из монолога вконец обкурившегося трансвестита, бормочущего о своей предстоящей операции.

– Тогда дай мне футболку или что-то в этом духе.

На балконе Хоффман ходила туда-сюда в трусах и старой дырявой толстовке. По ту сторону лагуны жилые застройки казались священным градом из серебра и золота: последние обрывки утреннего тумана опалили зеленые холмы, и девушки, которые следят за фигурой, бегали по берегу озера. Эйтор пытался понять что-то по движению рук Марселины.

– Ну?

Она плюхнулась на кожаный диван:

– Плохо дело. Она велела мне взять отпуск за свой счет. В общем, осталась я без зарплаты.

– А могли уволить.

– Адриану хотел, она отговорила. Дает мне кредит доверия, считает, что я не отправляла то письмо, это промышленный шпионаж или кто-то просто хакнул мой компьютер. Думаю, я неправильно относилась к Черной Птичке.

– А что с шоу?

– Адриану считает, что, возможно, это нам на руку. ЛПХП.

– Мы такое в новостях не употребляем.

– Любой пиар – хороший пиар. Он подождет, не будет ли отката рейтингов по сравнению с «Глобу». Я все еще могу получить проект.

– Тебе нужно сделать еще один звонок. – Кофемашина Эйтора заполнила кухню визгом и ревом.

– Я знаю. Я знаю.

Ее мать напьется. Будет всю ночь пить, медленно, но верно, по одной стопке водки за раз, глядя на узор из света фар на дождливых улицах Леблона. Фрэнк Синатра отвернулся. Слава – лишь блеск дискотечного шара. Твое «я» разбилось на сотни осколков, и теперь отблески от них слепят тебе глаза.

– Я позвоню. Но я не могу остаться у тебя, Эйтор.

– Освалду уже намекнул, что твое присутствие нелучшим образом скажется на моей профессиональной объективности. Оставайся сколько нужно.

– Дело не в тебе. Понимаешь? Дело не в тебе. Просто, пока она там, мне нужно, чтобы ты мне доверял. А для этого ты должен быть уверен, что если я вдруг позвоню, или напишу, или приду, то, значит, это не я, а она, и все, что она скажет, будет ложью.

– Я узнаю ее. Я как-то раз брал интервью у полицейского, который работал с фальшивомонетчиками, и спросил, как он научился распознавать подделки. Он ответил: «Я смотрел на оригиналы». Так что тебя я узнал бы где угодно.

– А Раймунду Суарес узнал? А мои коллеги по работе, мимо которых она чуть ли не в ритме самбы продефилировала? А мои сестры? Моя собственная мать? Нет, так безопаснее.

– А как я пойму, что все уже закончилось?