Бразилья - Йен Макдональд (2015)

«Блэкберри» Эйтора чирикнул. Не в первый раз их секс прерывала новостная лента. Марселина почувствовала, как Эйтор напрягся, как его мускулы налились броней.

– Что такое, большой медведь?

– Тот парень, к которому ты ездила в террейру.

– Бенса Бенту?

– Он найден мертвым. Убит. Его этой ночью разрезали на куски. – Эйтор прижал ее к себе – сильные и нежные объятия сильного мужчины, который может ненароком раздавить.

– Будь осторожна. Очень-очень осторожна.

* * *

Шляпа чем-то напоминала огромный перевернутый ботинок, чья подошва доходила до висков, а каблук – массивный, в кубинском стиле – казался смелым хохолком. Марселина взяла ее в руки чуть ли не с благоговением.

– Давай примерь, – настаивал Витор, его лицо сияло серебром.

Марселина чуть было не рассмеялась, заметив свое отражение в длинном зеркале, уперла руки в боки, принялась принимать соблазнительные позы в духе Кармен Миранды, надувая губы. Чмок. Но потом освещение резко изменилось, как часто бывало в этом старом театре снов, и в светотени она увидела ту Марселину Хоффман, о которой мечтала ее мать: из темных глубин зеркала на нее смотрела любимица Копакабаны, похожая на серебристого и напудренного ночного мотылька. Марселина вздрогнула и сдернула шляпу, но солнце все сильнее пробивалось сквозь стеклянную крышу, и в отслаивавшемся серебре она неожиданно увидела пару серебряных крыльев, броню серебряных мышц на груди и животе, а вместо лица одутловатую детскую маску из китайского фарфора с темными провалами глаз, словно из фильма ужасов.

– Это… – поинтересовалась она.

– Другая Бразилия, – сказал Витор. – Разбирали декорации после съемок, все в ужасной суматохе, кто-то перепутал, и все доставили сюда.

Витор принадлежал к тому поколению, чьи обязанности не ограничивались альтернативной семьей, он все еще чтил традицию кариока, мог дать кров и пиво на ночь или на год, причем без лишних вопросов. Он распахнул перед Марселиной двери своего маленького магазина, торгующего всяким китчем, надул матрас в кладовке, набитой коробками со старыми киножурналами и расписаниями футбольных матчей. Когда Хоффман спросила, есть ли такое место, откуда она сможет незаметно понаблюдать за своим домом, Витор без слов открыл дверь в дальнем углу кухни и поманил туда, где до сих пор сохранилась подлинная магия Рио. Марселине всегда было интересно, где Витор находит свои сокровища в стиле ар-деко, которые так идеально украсили интерьеры в программе «Китчевые мрази». Его жилище со странными пропорциями, непрактичными комнатами, странными лестницами и внутренними балконами оказалось переделанным фойе забытого кинотеатра, шкатулкой с драгоценностями из 1940-х, задыхавшейся в дешевых тесных кварталах, словно лесное дерево в лианах. Под сводчатым потолком умирали старые фильмы. Реквизит, декорации кафешек и домов, осветительное оборудование, костюмы, целый истребитель времен Второй мировой, куски океанского лайнера были свалены тут в кучу.

– Они просто складировали все здесь на случай, если снова понадобится, – рассказывал Витор, ведя Марселину наверх в галерею. – А потом двери заперли, и все ушли, позабыли об этом месте, пока я не наткнулся на упоминания о нем в архивах. Аккуратнее, тут мокро, протекло все.

«Хороший материал для шоу, только идею надо оформить», – подумала Марселина, и мысль показалась ей такой приземленной, такой нормальной, в ней крылась неизбежная правда обыденности. Солнце по-прежнему поднималось в небо, Иисус стоял на горе. Теперь, отложив сюрреалистический головной убор в виде туфли, она снова вскрикнула: на полистироловой голове, которую Марселина раньше не заметила, красовалась настоящая шляпа с фруктами, хотя восковые ананасы и бананы изрядно запылились.