Еще одним источником неудовлетворенности является неизбывная тяга человека сравнивать свои достижения с чужими. Психологи долго не могли понять, почему увеличение ВВП стран Запада не приводит к фундаментальным изменениям в сообщаемом уровне удовлетворенности. А после обнаружили, что как только достигнут минимальный уровень материального благосостояния, объективный уровень достатка становится для нас менее важен, чем то, как мы выглядим рядом с нашими соседями{108} или коллегами. Как только у вас появляется достаточно денег, чтобы покупать самое необходимое и обеспечивать себе некоторые удовольствия вроде визитов в ресторан и покупки одежды, престиж начинает играть более важную роль, чем фактические доходы. Престижность, в свою очередь, не может быть стабильной, так как она по своей природе относительна: точка отсчета сдвигается по мере того, как дела у других идут лучше или хуже. Более того, мы, кажется, созданы так, что озабочены скорее тем, чего у нас нет, чем тем, что есть: в очереди нас больше беспокоят двое впереди, чем удовлетворяет нахождение сзади еще двадцати.

Этому есть убедительная эволюционная причина. Мы и другие приматы – социальные животные со склонностью к строгой иерархии, и положение в ней может показать, распространит ли представитель вида много своих генов. Тот, кому надоело быть № 5 и кто ночами планирует, как превзойти или убрать №№ 1–4, обычно оставляет после себя больше генов, чем те, кто просто наслаждается тем, что дает ему жизнь. Почти всеобщее изобилие и безопасность, которые позволяют персонажу “Большого Лебовски” (1998) наслаждаться ванной, коктейлем “Белый русский” и игрой в кегли, являются совсем недавним достижением – и даже Чувак в итоге не может избежать столкновения с суровой реальностью. Психологическая адаптация, призванная максимизировать репродуктивный успех, входит в прямой конфликт с личным счастьем, что проявляется, в частности, в неудержимом росте желаний и борьбе за положение в обществе.

Так что Лао-цзы, похоже, не был прав и в наших духовных недугах не следует винить одних конфуцианцев или рекламистов. Однако разумно последовать за ним в восприятии постоянного сравнения себя с другими как порока “очей”, а не “чрева”, и распространения этого воззрения на многие сферы, помимо благосостояния. Наше “чрево” чувствует себя прекрасно и в нынешней машине, но “очи” уже приметили новую, более красивую, у соседа (или в журнале, или на билборде), и это впечатление немедленно снижает уровень удовлетворенности автомобилем, который мы водим сейчас. Сама машина при этом нисколько не меняется, но наш сравнивающий ум все равно отвергает ее. Психологическая литература на эту тему представляется комментарием к “Дао дэ цзин” – научным подтверждением феномена, который Лао-цзы увидел с невероятной точностью. Он даже ввел специальный термин фань (): “возвращение”, “перевертывание”, “отрицание”, “беговое колесо”. Все, что угодно, в крайнем выражении превращается в свою противоположность. В тексте говорится о древнем сосуде, выполненном так, чтобы стоять прямо, если он пуст, но раскачиваться и проливать содержимое, если он наполнен:

Наполнить до краев, придерживая, чтобы не разлить, – не идет в сравнение с тем, когда уже пусто. Не сохранить надолго острым то, что натачивают все острее. Когда забита вся палата златом и нефритом, никто не сможет их сберечь. Кто гордится тем, что знатен и богат, сам обрекает себя на несчастье. Дао Неба в том, чтобы успешно завершить свои труды и удалиться.

Другим символом, еще лаконичнее отражающим идею бегового колеса, является символ инь-ян: