Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Королева отправила (64) подполковника сэра Джона Миллера, недавно ушедшего в отставку после двадцати лет службы в должности королевского конюшего – ведающего всеми дворцовыми лошадьми, кроме скаковых, – на ранчо Робертса к северу от Санта-Барбары, чтобы посмотреть демонстрацию метода. Когда Миллер доложил, что новый подход кажется ему интересным, королева пригласила Робертса в Виндзорский замок, чтобы убедиться самой. Робертс согласился провести демонстрацию в течение пяти дней начиная с 10 апреля 1989 года. Елизавета II позвала (65) около двух сотен гостей, на глазах которых ковбою предстояло приучить к седлу шестнадцать лошадей, хотя сама королева гарантировала свое присутствие только на один час первого дня. Если метод окажется приемлемым, она обещала устроить Робертсу турне по двадцати одному городу Соединенного Королевства для обучения остальных коневодов.

В субботу перед демонстрацией Робертс с Миллером отправился в замковую школу верховой езды осмотреть недавно сооруженный манеж диаметром пятнадцать метров, предоставленный ему для работы с лошадьми. Там он увидел одетую в бриджи и элегантный жакет королеву, которая стремительным шагом подошла поговорить с Миллером. Она была “целеустремленная, деловая, решительная”, – вспоминает Робертс, совершенно не похожая на тот “впечатанный в сознание образ”, сложившийся по трансляциям из Аскота, Эпсома и Ньюмаркета, – “утонченная леди в вечернем платье, с сумочкой, ступающая плавно и неторопливо, с улыбкой взирающая на выстроившихся перед ней подданных”.

Разом подобравшийся Миллер представил Елизавете II крепкого загорелого ковбоя с живыми голубыми глазами. “Покажите мне эту вашу львиную клетку, – попросила королева, протягивая руку. – Хлыст и табурет понадобятся?” “Она не просто шутила ради красного словца, – свидетельствует Робертс, – она мастерски разряжала атмосферу”.

В девять часов следующего утра он увидел среди зрителей не только Елизавету II, но и принца Филиппа, и королеву-мать, чья кобыла оказалась первой на очереди. Августейшие гости вместе с Миллером, Майклом Клейтоном (редактором журнала “Horse and Hound” – единственным журналистом, удостоившимся дружбы с Елизаветой II) и новым конюшим, подполковником Сеймуром Гилбарт-Денемом, сидели на застекленной смотровой площадке в торце высокого зала со стрельчатыми готическими окнами. Вдоль стен стояли скептически настроенные грумы.

Робертс начал работать, бросив лошади легкий хлопчатобумажный шнур, и та в ответ затрусила по периметру манежа. За следующие четверть часа кобылка, подбадриваемая жестами и взглядами Робертса, успокоилась и даже пошла за тренером, когда тот повернулся к ней спиной. Еще через десять минут она позволила ему дотронуться – в его терминологии, “подключилась”, – а потом дала надеть сбрую и седло. Еще через несколько минут помощник Робертса уже скакал на кобылке по манежу. “Это было великолепно!” – поздравила Робертса Елизавета II, пораженная его мягким, но эффективным подходом. Филипп крепко пожал калифорнийцу руку и поинтересовался, сможет ли тот поработать с упряжными пони. Королева-мать со слезами на глазах призналась, что “мало видела в жизни подобных чудес”.

Робертс с изумлением смотрел, как Елизавета II начала отдавать приказы. “Я удивился. Оказывается, королевы действительно командуют”. Несколько девушек-грумов заподозрили, что Робертс напичкал кобылу транквилизаторами, бросая порошок ей в нос, и сообщили об этом королеве. Та в ответ потребовала ужесточить условия следующей демонстрации и привезти из Хэмптон-Кортских конюшен двух необъезженных жеребцов-трехлеток. Сама она, изменив планы, тоже собиралась вернуться после ланча.