Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Королева продолжила программу парижского визита, в перерывах разбираясь с нападками прессы, о которых ей докладывал сорокавосьмилетний пресс-секретарь Чарльз Энсон. “Я ни разу не видел даже намека на раздражение, – свидетельствует закаленный двумя десятилетиями дипломатической службы чиновник. – Двери открывались, и королева выходила к людям абсолютно невозмутимой” (38). Однако на самом деле ей было нелегко. На совещаниях с Феллоузом (39) и другими советниками она подчеркивала, что, несмотря на предательство Дианы, брак необходимо сохранить, хотя бы ради Уильяма и Гарри, а также во избежание конституционных последствий, которыми чреват развод наследника престола.

Второй отрывок “The Sunday Times” напечатала 14 июня, когда королева уже вернулась в Виндзор, а двумя днями позже, как раз на открытие Аскота, вышла вся книга целиком. Вечером Чарльз и Диана встретились в замке с родителями принца. Разговаривали на повышенных тонах (40), как свидетельствует Диана, обсуждавшая затем эту беседу со своим дворецким Полом Барреллом и соавтором Мортона Колтхерстом. Вероятность разъезда и официального развода рассматривалась, однако, согласно Барреллу, королева и Филипп настоятельно рекомендовали молодой паре не рубить с плеча, “научиться уступать, умерить эгоизм и постараться преодолеть свои трудности ради монархии, собственных детей, страны и народа” (41).

Чарльз с матерью в основном молчали, Диана в слезах жаловалась на мужа и Камиллу, а Филипп кипятился, выражая общесемейное мнение по поводу книги Мортона. Теперь принцесса, впервые с книгой, соврала мужу и его родителям, снова отрицая свое сотрудничество с автором. “Mama огорчалась все больше, – рассказывала Диана Барреллу. – А я всего лишь изливала ей свое отчаяние” (42).

Поскольку процесс переговоров налаживался, королева попросила Диану и Чарльза прийти назавтра снова. Однако Диана не только отказалась приходить, но и, собрав вещи, уехала из Виндзорского замка, вынудив Филиппа написать ей двухстраничное письмо с изложением своего разочарования и советами, как залатать расползающийся по швам брак. За этим письмом последовали еще четыре, написанные с июня по октябрь “в дружеской попытке разрешить ряд семейных проблем” (43), и на каждое был получен пространный ответ от Дианы.

Как глава семьи, Филипп пытался убедить невестку признать вместе с ошибками мужа и собственные ошибки, одновременно хваля ее успехи. Добиваясь компромисса, он подчеркивал то, что Диану с Чарльзом объединяло, и приводил в пример собственный опыт – как ему пришлось отказаться от личной карьеры, когда жена стала королевой. Роль супруги наследника престола, писал он, стараясь смотреть объективно, “заключается не только в том, чтобы завоевывать любовь народа” (44).

И хотя Диана называла письма своего свекра “обидными”, “резкими” и “гневными” (45), личный секретарь Филиппа, бригадный генерал сэр Майлз Хант-Дэвис, позже свидетельствовал под присягой, что “в переписке не было ни единого уничижительного слова” (46). Ответы Дианы начинались с “дорогой Па” (47) и заканчивались “с горячей любовью”. Она писала, что “тронута до глубины души его участием”, благодарила за “искренность” и восхищалась тем, “как мастерски он ищет пути решения этой крайне сложной семейной проблемы”. Когда Филипп написал, что “постарается всеми силами помочь ей и Чарльзу наладить отношения”, оговариваясь тут же, что он “правда, не семейный психолог!”, Диана возразила: “Нет-нет, вы недооцениваете себя как семейного консультанта. Ваше последнее письмо – образец такта и понимания”. Чувствовалась в посланиях Филиппа и рука Елизаветы II, поэтому в одном из ответов Диана приписала: “Огромное спасибо вам обоим”.

В конечном счете советы Филиппа пропали даром, поскольку, согласно подруге, читавшей эти письма, “сердце Дианы оставалось к ним глухо, ведь герцог апеллировал только к долгу, а не к любви” (48).