Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Осознав всю глубину двуличия Дианы, семья встала на сторону Чарльза. До выхода книги Мортона (49) Чарльз не рассказывал родителям о накопившихся проблемах. “Мне кажется, он долго приходил к осознанию, что вина здесь не столько его, сколько ее, – утверждает Патриция Брейберн. – Королева видела манипуляции Дианы, но в личной жизни трудно понять, где правда. У обоих участников имелся свой взгляд на происходящее, и нужно было как-то эти взгляды примирить” (50). Чарльз радовался неожиданному пониманию со стороны родителей – Филипп даже написал сыну длинное письмо, в котором хвалил за “ангельское терпение” (51).

В стан Чарльза переметнулся даже Эндрю, который ближе всех из братьев наследного принца успел сойтись с Дианой. Анна и прежде относилась к невестке прохладно, Эдвард тоже предпочитал держать ее на расстоянии. Из всей семьи Диана сроднилась лишь с принцессой Маргарет – на почве любви к балету и схожего чувства юмора. Маргарет сочувствовала незащищенности Дианы, а Диана вместе с ней печалилась о неудачах, преследующих старшую принцессу в личной жизни. Однако книгу Мортона Маргарет восприняла как выпад против сестры, поэтому все ее сочувствие к Диане мигом улетучилось.

Королева делилась переживаниями только с близкими, пытаясь, как выразился один из родственников, “сохранять лицо” (52). Обедая с Джоном и Патрицией Брейберн, она сказала сокрушенно: “Представляете, каково это – сразу две такие невестки?” (53) “Это обескураживало, – вспоминает Патриция Брейберн. – Просто непонятно, как вести себя, когда начинается подобная неразбериха. Хочешь помочь, но как?”

Джордж Кэри, уже год состоявший в сане архиепископа Кентерберийского, черпал информацию у двух фрейлин – Сьюзан Хасси и Риченды Элтон, жены 2-го барона Элтона. “Если мне нужно было разобраться, я обращался к ним, – говорит он. – По настроению королевы трудно что-то уловить, оно неизменно ровное. Поэтому я спрашивал: “Что ее тревожит?” – и мне рассказывали” (54).

Архиепископ склонялся к мнению, что разлад между Дианой и Чарльзом уже слишком глубок и повлиять на них не сможет никто. “Они чересчур разные по характеру, – утверждал Кэри. – Королева это понимала. Ей оставалось лишь поддерживать их и молиться” (55). Беспокоила Елизавету II и вероятность женитьбы Чарльза на Камилле. “Был у нас один очень откровенный разговор с ее величеством о разводе, – свидетельствует Кэри. – “История повторяется”, – произнесла она с сокрушенным вздохом, и я понял, что она имеет в виду герцога и герцогиню Виндзорских. Она боялась, что Чарльз бросит все и уйдет от Дианы с целью построить новую семью. Момент был тревожный, и для меня главным было успокоить ее величество”.

Королеве очень повезло в эти сложные времена с премьер-министром, являвшим собой образец спокойствия. Джон Мейджор часто опирался на ее взвешенное компетентное мнение и, в свою очередь, помогал королеве разбираться в запутанных семейных делах. Аудиенции по вторникам “превратились в сеансы взаимовыручки и поддержки” (56), – писал королевский биограф Уильям Шокросс. – Мейджор знал, как убивают Елизавету II скандалы”. “Люди представления не имеют, насколько она сильная, – отзывался Мейджор много лет спустя. – Мне кажется, своей тогдашней выдержкой она уберегла монархию от множества бед” (57).В июле премьер-министр довел до сведения Джорджа Кэри, что Чарльз и Диана, скорее всего, разойдутся осенью, и все идет к официальному разводу. Мейджор попросил архиепископа поучаствовать “в подготовительной работе по конституционным вопросам” (58) вместе с лордом-канцлером Маккеем Клашферном, секретарем кабинета Робином Батлером и министром иностранных дел Дугласом Хердом. Вдобавок Кэри встречался отдельно с Дианой и Чарльзом. “Мой долг священника состоял в том, чтобы помочь им разойтись достойно и мирно” (59), – писал он. В ходе этих встреч он “с прискорбием отмечал, что Чарльз в своем браке скорее жертва, а не грешник. В психологическом складе Дианы имелась черта, не позволявшая ей пойти на уступки”.