Королева - Салли Беделл Смит (2013)

На Карибах Елизавета II чувствует себя как дома. Тринидад и Тобаго получили независимость в 1962 году, а в 1976-м страна провозгласила себя республикой, однако из Содружества не вышла и сохранила крепкие финансовые и культурные связи с Британией, а также непреходящую симпатию к королеве. Свое уважение к стране-хозяйке ее величество выразила на торжественном обеде в первый вечер пребывания, надев “эмблемное платье” дизайна Анжелы Келли, расшитое изображениями красного ибиса и чачалаки – национальных птиц Тринидада и Тобаго, а также национального цветка, дикой пуансетии.

На следующий день Елизавета II открывала конференцию Содружества, присутствуя на красочной церемонии в столичном Центре исполнительских искусств, где выступила с пятиминутной речью, в которой напомнила главам государств о необходимости совместной работы над проблемами окружающей среды, в том числе помощи более слабым и уязвимым странам. “Каждое ее слово – на вес золота” (117), – считает генеральный секретарь Содружества, индийский дипломат Камалеш Шарма.

“Содружество – это во многом ее наследие, – говорит Брайан Малруни. – Для нее это главное достижение и опора” (118). Без ее руководства и личного примера “многие из нас вышли бы из организации” (119), – утверждает Кеннет Каунда, бывший президент Замбии. Не обладая полномочиями исполнительной власти, королева тем не менее научилась, пользуясь своим авторитетом, гасить назревающие кризисы кулуарными беседами. Благодаря собственным источникам информации она лучше разбирается в проблемах и заботах стран Содружества, особенно африканских, чем высшие чины британского правительства. С главами входящих в организацию государств (даже с марксистами) она выстраивала более теплые отношения, чем ее премьер-министры. Королева обсуждала с ними все – от прав на выпас скота (120) в Сомали до любимых рыбных мест (121) и церковных гимнов (122) того или иного руководителя. Принц Филипп назвал ее “психотерапевтом Содружества” (123).

Если прежде она устраивала двадцатипятиминутные аудиенции для каждого главы правительства, то в Тринидаде ограничилась камерным приемом для пятнадцати руководителей, занявших должность уже после предыдущей конференции двухгодичной давности. На ужине для всех государственных глав в “Хаятте” – где каждое место за столом было отмечено позолоченным серебряным кубком Содружества, присланным из Лондона неделей ранее и хранившимся в Центральном банке Порт-оф-Спейна, – британский премьер Гордон Браун ничем не выделялся из массы остальных руководителей и скромно стоял в конце шеренги встречающих.

Режиссером на всех мероприятиях турне выступала пресс-секретарь Саманта Коэн. Выстраивала композицию для фотографий с учетом выигрышных ракурсов и оттенков фона, помогала корреспондентам подать материал в интересном для читателя и редактора разрезе. В отличие от королевы-матери Елизавета II “не смотрит в камеру, – по словам Робина Нанна, бессменного фотографа королевской семьи. – Но со временем учишься угадывать, куда она посмотрит, и ловить ее взгляд” (124).

Елизавета II хотела как можно ближе познакомиться (125) с карибской культурой, поэтому Эрик Дженкинсон, верховный комиссар Британии в Порт-оф-Спейне, организовал ряд музыкальных представлений с последующим шествием в толпе детей, наряженных к карнавалу. Королеву совершенно не смущали (126) ни толкотня, ни шум, ни жара. Фотографы и операторы теснили друг друга, маленькие девочки в костюмах бабочек и колибри кружились и приплясывали под бой стальных барабанов, а взрослые, толкаясь локтями, снимали зрелище на мобильные телефоны. Десяток офицеров охраны растянулись в цепочку, образуя кордон; Саманта Коэн направляла фотографа Тима Рука, придерживая его за талию. Оператор Питер Уилкинсон, держась на расстоянии в пять шагов, снимал видео для сайта монархии (127) и для DVD на память королеве, чтобы она посмотрела, если заскучает по знакомым.