Миссия в Ташкент - Фредерик Маршман Бейли (2013)

Я надеялся получить личную аудиенцию у эмира или по крайней мере, у какого-то высокопоставленного лица. Два сержанта индийской армии жили во дворце эмира, где они постоянно лично общались с Казначеем. Они сказали мне, что за мной собираются послать через день-два, и что для меня приготовлена квартира, но ничего не происходило. Поэтому я написал письмо Казначею, сообщая, что я направлялся из Ташкента в Персию, но с некоторым риском и неудобством для себя поменял свои планы в Бухаре, так как хотел увидеть эмира, прежде чем присоединюсь к британцам в Персии. Если власти Бухары не желают меня видеть, я направлюсь в Хиву, а затем в Персию. Это письмо Авал Нур лично передал Казначею, который заметил, что Куш Беги представил дело в ложном свете, и он поговорит с эмиром. В то же время он спросил, нуждаюсь ли я в деньгах. Я попросил передать свой ответ устно, что я не нищий-попрошайка, а только прошу как-то помочь, если это правильно трактовать. Днем или двумя позже сержанты сказали мне, что между эмиром и Казначеем произошла ссора, и что последнему не давали аудиенции! Мне приходилось видеть таких безответственных деспотов, когда они склонны были становиться чем-то вроде досадной и неприятной помехи в каком-нибудь важном деле. В Тибете в Лхасе ничего нельзя было сделать без распоряжения Далай Ламы, а иногда он становился совершенно недоступным для дел в течение нескольких дней. Я сказал сержантам, что постараюсь уехать из Бухары с ними без дальнейших попыток связаться с властями Бухары. Это было передано. Конечно, у эмира были свои трудности. Он знал слабость своих сил по сравнению с силами большевиков. Дело заключалось в том, что он привык иметь под рукой русского резидента, к которому он мог обратиться в случае трудностей, и теперь, лишенный такой поддержки, он не знал что делать. Британцы были далеко, а большевики у городских ворот.

В этот момент из Ташкента прибыла торговая миссия. Эмир их кормил и развлекал, но на самом деле эмир был сильно напуган ими, и особенно он боялся, как бы они не услышали, что он разрешил мне остаться в городе!

Советское правительство чрезвычайно нуждалось во многих вещах, и среди них было хлопковое масло, поставляемое Бухарой. Бухарские торговцы отказались принимать советские деньги. Они требовали либо царские, «николаевские» деньги, либо «керенские». Кроме банкнот большого номинала, должным образом пронумерованных, правительство Керенского выпускало банкноты меньшего номинала (в двадцать и сорок рублей) на больших листах. На них не стояли номера, и они выпускались бесконтрольно. Вы отрывали от листа нужное количество купонов, как мы поступаем с почтовыми марками. В конце концов было достигнуто соглашение, что оплата за масло и другие товары будет произведена Керенскими деньгами. Цена вопроса составляла двадцать пять миллионов рублей, и, конечно, предполагалось, что оплата будет произведена крупными тысячерублевыми купюрами, имеющими соответствующую нумерацию, и поэтому строго контролируемыми. Вообразите возникшее беспокойство, когда деньги привезли в нескольких сотнях тысяч рулонов неконтролируемых банкнот меньшего номинала совершенно новеньких, только что из-под печатного станка! На улицах можно было видеть торговцев с рулонами так называемых денег под мышками. Результатом появления этих «рулонов» было то, что никто на базаре не принимал эти деньги. Все требовали только царские, николаевские.