Миссия в Ташкент - Фредерик Маршман Бейли (2013)

Таблетка хинина в пять гран стоила девять рублей. Другой порошок, ложно продаваемый как хинин, как я обнаружил, мог быть куплен за меньшую стоимость. Столь серьезной была нехватка хинина, необходимого для борьбы с малярией в Туркестане вообще и в Бухаре, в частности, что, когда я, наконец, добрался до Мешхеда, меня попросили оказать содействие плану покупки в Индии самолета и направления его в Туркестан с грузом хинина. Как ожидалось, прибыль от одного полета покроет стоимость и самолета, и самого полета, и всего остального.

Язык в Бухаре был тюркский, но связь с Персией была такая близкая, что при счете денег обычно использовался персидский язык.

У нас возникло весьма любопытное ощущение — скорее даже мы испытали что-то вроде шока — когда мы снова стали жить в буржуазной стране. Жить за счет разницы цен, согласно коммунистическим идеям, было высотой позора и величайшим преступлением. И денежные менялы на бухарском базаре, которых мы видели сидящими на корточках в своих лавках перед грудой банкнот, в Ташкенте бы имели непродолжительный разговор с палачом.

По ночам я, бывало, слышал странные равномерные постукивания, которые становились громче, как будто кто-то приближался, а потом они затихали на расстоянии как будто кто-то уходил. Хайдер Ходжа объяснил мне, что это делают полицейские, постукивающие двумя палками друг по другу, когда патрулируют улицы, чтобы спугнуть воров и преступников, и таким образом предотвратить преступления. Доктор Моррисон в книге «Австралиец в Китае», описывая город Чунцин,[93] пишет «По ночам улицы пустынны и мертвы, тишину нарушают только далекие ночные сторожа, грохочущие своими бамбуковыми трещотками, чтобы не дать спать себе и предупредить грабителей о своем подходе».

В Бухаре были двадцать пять индийских торговцев из Шикарпура[94] в Синде. Я разговаривал с некоторыми из них по-русски. Конечно, они понятия не имели, кем был я. Я спрашивал, было ли британское притеснение в Индии таким ужасным. Они отвечали, что никакого притеснения нет вообще! Это было полезно для Мандича, который и на самом деле начинал верить ужасным историям о британских притеснениях в Индии, распространяемым в русском Туркестане.

В Бухаре проживало также некоторое количество евреев,[95] некоторые из которых были очень богаты. Мусульмане в Бухаре носили яркую цветную одежду, называемую халат. Его подпоясывали вокруг талии поясом из ткани. И индусам, и евреям запрещалось носить такой пояс. Вместо него они подпоясывались единственной веревкой или кусочком шнура, обвитого вокруг талии, чтобы удерживать полы халата. Мне рассказывали, что это был удобный инструмент для того, чтобы можно было задушить им его владельца в случае, если это будет сочтено желательным! Мне сказали, что в Бухаре это не так. Никакой еврей или индус не имел право носить оружие. Мусульмане обычно закрепляли нож или пистолет за поясом. За шнуром это сделать было нельзя.

Евреям не разрешалось ездить как верхом, так и в автомобилях по улицам города. Ариф Ходжа, очень богатый еврей, пользовался конным экипажем и легковым автомобилем только вне городских ворот, к которым он должен был идти пешком. Его одежда была из лучшего шелка, а шнур на его талии был сделан из белого шелка. Евреи носили высокие шапки, сделанные из каракуля. У них была любопытная мода. Считалось красивым, если завитки в овчине выстраивались в линию, а не закручивались бы случайным образом, как думаю, предпочитаем мы. Чем более многочисленными и длинными были эти линии, тем дороже была шапка. Эти прямые линии всегда становились центром на ее лицевой стороне. Три или четыре линии размером с палец ребенка в центре шапки делали ее чрезвычайно дорогой. У мусульман не было такой странной причуды, но у Хайдер Ходжи была маленькая коричневая каракулевая шапка (в ней он изображен был на фотографии; он называл ее золотой), за которую перед войной он заплатил восемьсот рублей (80 фунтов).