Двенадцать минут любви - Капка Кассабова (2011)

Многие прекрасно живут, даже не догадываясь о существовании бандонеона. Для большинства людей это нечто чересчур сентиментальное и не имеющее к ним отношения. Чужеземец, закашлявшийся в пыльном углу истории. Но для тангеро бандонеон слышится отовсюду. Нежная горечь его голоса обращена лично к вам и звучит только для вас. Бандонеон не просто инструмент. Это живое существо, у него есть душа.

Я насчитала по меньшей мере тридцать танго-песен, где этому инструменту отводится главная роль. Песни о душе бандонеона. Песни о женщине по соседству с разбитой судьбой, нервным смехом и единственным другом — бандонеоном. Песни о друге-бандонеоне, который смеется при встрече и плачет в минуты разлуки — ведь все хорошее рано или поздно кончается.

Конечно, очень поэтично, но об уроках игры на бандонеоне хочу сказать: не надо. Астор Пьяццолла не лгал, когда говорил: надо быть сумасшедшим, чтобы заниматься этим. В противном случае, он сведет вас с ума. Я знакома с аккордеоном и пианино, но сейчас подобные умения мне никак не помогают. Бандонеон напоминает клавишный аккордеон с начинкой пианино, обладает мелодическим диапазоном скрипки, но игра на нем не похожа ни на что. Он словно играет сам по себе, то есть звуки, которые он издает, когда вы его растягиваете, отличаются от звуков при его сжимании — при том, что вы надавливаете на одни и те же клавиши. Чтобы чувствовать себя уверенно в его компании, вам понадобятся: математический дар, расстройство личности и терпение святого. Неудивительно, что после трех месяцев занятий я не могла играть даже гаммы, не говоря о «Малене» и остальных четырех тысячах песен, со словами или без, зарегистрированных Аргентинским обществом авторов стихов и музыки танго.

Виной тому и недостаток репетиций, ведь что-то странное стало твориться с Терри. Его настроения сменяются от чрезмерной энергии до вялости, от перевозбуждения до летаргии. Когда я смотрю в его глаза, у меня кружится голова, так как в них я вижу пустоту.

Мы перестали танцевать, я с головой погрузилась в кулинарию, покупаю травяные настойки и записываю его к врачам. А он монотонно твердит ставшим чужим голосом, что у него все нормально и вообще все в порядке, это у меня проявляется невротизм, типичный для представителей балканских народов. «У нас просто трудные времена, черная полоса, мы прорвемся, нужно подставить ему плечо». Я испуганно цепляюсь за эти клише, так как чувствую себя одинокой, ведь потерять Терри страшнее самого ужасного ночного кошмара.

И тут поступает неожиданное предложение писать о путешествиях в Буэнос-Айресе, городе, куда я годами мечтаю вернуться и куда мы не можем себе позволить поехать. Мне мучительно не хочется оставлять Терри, но он настаивает, что нельзя упускать шанс, к тому же поездка всего на три недели. Когда наступает пора отправляться, я настолько перегружена делами, что забываю взять свои туфли для танго. Такого со мной никогда не случалось.

— Ты болгарка, переехавшая в Новую Зеландию, но теперь живешь в Шотландии, — водитель такси внимательно разглядывает меня в лобовое зеркало. — А ничего причудливее придумать не могла?

— Старалась изо всех сил.

— Я вот родился в Буэнос-Айресе, прожил всю жизнь в Буэнос-Айресе, в Буэнос-Айресе и умру. Так и напишут на моей могиле. Никакого желания уехать, и не то чтобы я здесь безумно счастлив, просто вдали стану еще несчастнее.

Я слишком устала, чтобы отвечать.

— Это страна-колония, — продолжает таксист. — В тридцатые-сороковые мы мечтали походить на Францию, затем на Англию, в семидесятых пришла мода на все американское. А теперь просто не знаем, кто мы, черт подери, такие. У нас ничего нет своего.

— Кроме танго.

— Да, танго.

— И мате.

— Ну да.

— Иностранцам здесь нравится.

— Неплохой город, правда. Я лично очень доволен. Не променял бы его ни на что на свете.