Мик Джаггер - Филип Норман (2012)

Мик славился осторожностью и холодной расчетливостью, а потому следующий его шаг потрясает своей глупостью. В ближайшие выходные он и Марианна отправились за город, в Сассекс, чтобы закинуться ЛСД с Китом Ричардом.

Говоря по справедливости, кислота была не главным поводом для поездки. «Одинокий холостяк» Кит незадолго до того купил дом — фахверковый коттедж под названием «Редлендс», который шел рок-н-ролльному бродяжьему имиджу Кита как корове седло, — неподалеку от маленького приморского курорта Уэст-Уиттеринг в Западном Сассексе. Мик и Марианна собирались провести там выходные со своими ближайшими друзьями из истеблишмента, Кристофером Гиббсом и Робертом Фрейзером; еще был приглашен Майкл Купер. Брайана и Аниту тоже позвали — Брайан сказал, что слишком занят саундтреком к фильму, но в воскресенье попытается вырваться. Неизлечимая падкость Кита на тусовщиков привела в компанию еще двоих, которые, в отличие от прочих, не пользовались доверием и к узкому кругу не принадлежали. Одного звали Ники Креймер — чудаковатый и довольно одинокий юноша с окраин челсийской тусовки; второму суждено было войти в рок-мифологию под именем Кислотного Царя Давида.

Креймер был хотя бы другом друзей, но о втором госте, двадцатичетырехлетнем американце с худым лицом и короткими кудряшками толком никто ничего не знал. Он походил на американскую артхаусную кинозвезду — молодого Джона Кассаветиса или Бена Газзару. Фамилия его была Снайдермен, хотя в последующие недели в материалах следствия и судебных отчетах его называли Шнайдерманом, а также Снайдерманном. Он прибыл в Лондон из Калифорнии всего пару недель назад, но успел подружиться со всеми «Стоунз» первого ряда, а для Кита стал совершенно незаменим. Как и подразумевает его прозвище, Кислотный Царь обладал замечательным качеством — энциклопедическими знаниями обо всех новых разновидностях ЛСД и почти магическим талантом их раздобывать. Позже Кристофер Гиббс называл его «высококлассным дитятей цветов»; он постоянно оглушал внутренний круг «Стоунз» экзотическими химическими подначками: «Чего? Вы что, правда никогда не слыхали про диэтилтриптамин?»

Кульминацией редлендских выходных должна была стать новая калифорнийская разновидность ЛСД под названием «солнышко», которую Кислотный Царь Давид обещал гостям Кита; утверждалось, что трип от «солнышка» мягче и расслабленнее. Допустим, Мик не почуял опасности, хотя под него уже копали «Новости мира», — ладно; но трезвомыслящий умница Кристофер Гиббс-то почему не догадался? «Я только одно могу сказать, — отвечает на это Гиббс. — Нам всем в то время казалось, что в английской глубинке безопасно».

* * *

Вечером в пятницу, 10 февраля, Мик, Марианна и Кит были в студии на Эбби-роуд, смотрели, как «Битлз» работают над новым альбомом, который зрел уже полгода, с самого прекращения гастролей. Записывали «A Day in the Life» — песню Джона Леннона, отчасти вдохновленную гибелью Тары Брауна и сдобренную якобы откровенной наркотической пропагандой, от затяжного вопля «I’d love to turn you on!» до импровизированных хаотических оркестровых пассажей, намекающих на кислотное безумие. Запись этих оркестровых фрагментов в гулкой «Студии 1» на Эбби-роуд превратилась в гала-концерт, куда «Битлз» зазвали других популярных музыкантов, в том числе Майка Несмита из The Monkees и Донована, а также двух «Стоунз» и их новую первую леди. Чтобы подстегнуть веселье, сорок классических музыкантов, участвовавших в записи, нарядились в смокинги, дополнив их клоунскими красными носами, резиновыми горилльими лапами, фальшивыми усами и дурацкими шляпами, в том числе крошечными полицейскими шлемами, — еще одно нечаянное пророчество.