Мик Джаггер - Филип Норман (2012)

Поспешный брифинг Дайнли не прояснил его подчиненным, чего ждать на «буйной вечеринке» и как проводить эту совершенно непонятную операцию. Еще один офицер в штатском, детектив-констебль Дон Рэмбридж, вспоминает, что им с коллегами было велено «схватить каждому по одному человеку и держать», пока не будет организован систематический обыск. Затем отряд расселся по семи машинам — дороги предстояло минут десять. На повороте с Чичестерской дороги к «Редлендс» они встретили «мини» Джорджа Харрисона, направлявшегося в Лондон. Согласно рок-фольклору, полиция не посмела задержать священного битла и нарочно медлила, пока Джордж не уехал. Однако ни детектив-констебль Рэмбридж, ни детектив-констебль Челлен не слыхали его имени до этой облавы, а в то время не знали, что это его машина.

В отличие от звездных убежищ двадцать первого столетия в «Редлендс» не было ограды под напряжением, громкой связи на въезде или охранников с собаками. Обитатели не слышали, как подъехали семь полицейских машин, и вообще ничего не замечали, пока в освинцованное окно высокой и просторной гостиной, где все они как раз собрались, не заглянула одна из женщин-полицейских. Даже тогда они решили, что это очередная поклонница «Стоунз», — как и многие до нее, без труда пробралась к дому Кита, и сейчас придется утолять ее желания дружественным словом и автографом. В дверь оглушительно загрохотали — никакие вооруженные спецназовцы не врывались с воплями, не то что теперь; за дверью обнаружился главный инспектор Гордон Дайнли в великолепной парадной форме — и он размахивал ордером на обыск.

Мика и прочих этот наплыв полицейских огорошил, но и представители правопорядка немало растерялись. Это были обыкновенные сассекские полицейские, работавшие, как правило, на курорте или в Чичестерской гавани, — естественно, они впервые очутились в доме рок-звезды. И Челлен, и Рэмбридж вспоминают, что на миг смешались, узрев гостиную Кита: груды бутылок, пепельниц, гитар, пластинок, кассет, мерцающие свечи и дымящиеся палочки благовоний, а посреди всего этого на огромных марокканских подушках возлежат длинноволосые существа неизвестного пола в каких-то длинных тряпках. Даже тона, в которые Кит покрасил стены, дабы оттенить балки мореного дуба, — не здравая белая или кремовая темпера, а темные матовые оттенки лилового, бурого и оранжевого — офицеры сочли преступно «дикими» (Рэмбридж) и «странными» (Челлен).

И к тому же полицейские обломались: никакой буйной вечеринки не наблюдалось. После утомительной прогулки отдыхающие желали полежать. Как выразился Кристофер Гиббс, это была «чисто домашняя сцена»: лакей Роберта Фрейзера только что подал марокканские закуски, все собрались посмотреть кино по телевизору («Блюз Пита Келли» с Джеком Уэббом в главной роли), а из колонок доносилась песня Боба Дилана.

Более всего констебля и главного инспектора заворожила одна деталь. Вернувшись с прогулки, Марианна сходила наверх принять ванну и затем не стала надевать запачканную одежду, а (не имея, как ни странно, запасной) возвратилась к остальным, завернувшись в меховое покрывало с постели. Теперь строгие полицейские узрели молодую женщину, одетую, точно красотка из «Рэззл» или «Тит-битс», — она сидела на диване подле молодого человека, в котором они узнали самую скандальную фигуру Великобритании. У детектив-сержанта Кадмора «сложилось впечатление» — так полагается выражаться полицейским, — будто Мик накрашен.

Возмутительная репутация «Стоунз» подготовила полицейских к тому, что два главных члена группы, застигнутые в своем святилище, да еще с наркотиками, ответят если не физическим насилием, то, по крайней мере, оскорблениями. К их удивлению, Мик и Кит вели себя до крайности вежливо и разумно. «Мы-то думали, они какие-то придурки, — вспоминает Челлен. — А они оба очень умные, очень любезные… ни капли не отталкивающие».