Мик Джаггер - Филип Норман (2012)

За вычетом «Sympathy for the Devil» и «Street Fighting Man», альбом «Beggars Banquet» стал мешаниной блюза и кантри-рока; Миков акцент мотало туда-сюда между дельтой Миссисипи и Аппалачами. «Parachute Woman» переносит блюзовые сексуальные образы в эпоху реактивных самолетов («Parachute woman… la-aynd on me tonight…»[211]), а «Stray Cat Blues» — похотливая ухмылка малолетним поклонницам группы («Ah can see yaw fifteen years old… no, Ah don’t want yaw ID…»[212]), после которой в наше время к музыкантам в дверь вскоре постучалась бы полиция. В «Prodigal Son» они слишком увлекаются блюзовым пуризмом; песня — копия «The Prodigal Son» преподобного Роберта Уилкинса, которую Джаггер и Ричард присвоили, полагая, что преподобный Уилкинс уже умер. (На самом деле он был живее многих живых и очень возмутился, когда узнал.) В последний, как потом выяснится, раз на альбоме фигурирует виртуозный инструменталист Брайан Джонс — в частности, на слайд-гитаре в балладе с ужасно ироничным названием «No Expectations».[213] Будто смутно что-то предчувствуя, Мик поет меланхолично, внезапно снова походя на человека: «Never in mah sweet, short life have I felt… lahk this… befaw…»[214]

Его неотступное желание создать народное песнопение а-ля Джон Леннон породило «Salt of the Earth» — лобовое левацкое обращение от имени «the hardworking people… the uncounted heads»[215] (при условии, что они не станут к нему приближаться). К песне он подошел настолько серьезно, что вместе с Джимми Миллером слетал в Лос-Анджелес поруководить записью целого госпел-хора. Там он познакомился с ярчайшей новой американской группой The Doors и увидел их солиста Джима Моррисона, классического красавца, который рисковал на сцене так, как сам Мик ни за что бы не решился. Незадолго до того, в декабре, Моррисон стал первой рок-звездой, арестованной прямо посреди концерта, — он сообщил залу о том, как полицейский только что облил его слезоточивым газом за кулисами. Через год ему предъявят обвинение в непристойном поведении на сцене; через три года его похоронят на том же парижском кладбище, что Мольера, Колетт и Оскара Уайльда, и число его посмертных поклонников будет прирастать сотнями в неделю. Мик утверждал, что Моррисон показался ему «скучным». (Как говаривали в шестидесятых, «ну а то».)

Конверт для «Beggars Banquet» разрабатывали сами «Стоунз», он не имел ни малейшего отношения ни к нищим, ни к пирам и демонстрирует глубины дурного вкуса, недостижимые даже для Эндрю Олдэма. На конверте изображена грязная стена сортира в лос-анджелесской автомастерской, исписанная граффити — президент Линдон Джонсон, Мао Цзэдун, Фрэнк Заппа, Боб Дилан, — к чему присовокуплен подзаголовок «Music from Big Brown»[216] — пародия на название альбома The Band «Music from Big Pink» (придумал лично Кит). Собственно унитаз на фотографию почти не влез, но «Декка» и американская студия «Лондон» заявили, что эти граффити оскорбительны, и выпускать конверт отказались. «Стоунз» так же решительно отказались даже обсуждать альтернативу, и в сложившемся тупике альбом пропустил летний срок выхода, что ужасно расстроило Мика, — он хотел пластинку к 26 июля, на свой двадцать пятый день рождения.

Пришлось ограничиться предварительным прослушиванием в обществе друзей-музыкантов в клубе «Везувий» (посредством этого клуба пытался легитимироваться наркодилер Кита, «Испанец» Тони Санчес; вскоре клуб сгорел при загадочных обстоятельствах). Гости, в том числе Джон Леннон и Пол Маккартни, угощались мескалиновым пуншем и деньрожденным тортом с гашишем, а затем прослушали два центральных трека альбома — «Sympathy for the Devil» и «Street Fighting Man». Общество единодушно признало, что обе песни гениальны, однако Миков триумф был подпорчен, когда Маккартни подсунул клубному диджею предварительную копию эпического нового сингла «Битлз», и картины преисподней успешно потеснил «Hey Jude».