Автобиография Твен Марк - Марк Твен (2014)

Сегодня утром мы похоронили старого доброго актера Джона Мэлона. Его старые друзья по клубу «Плэйерс» проводили его в последний путь. Я второй раз в жизни присутствовал на католических похоронах. И когда я сидел в церкви, то, повинуясь естественному процессу, мысленно вернулся назад, к тому, другому разу, и контраст сильно меня заинтересовал. В предыдущий раз это были похороны императрицы Австрии, которая была злодейски убита шесть – восемь лет назад. Туда съехалась вся древняя знать Австрийской империи, и поскольку лоскутное одеяло старых королевств и княжеств состоит из девятнадцати государств и одиннадцати национальностей, и поскольку эти аристократы явились разодетые в наряды, которые привыкли носить их предки по торжественным случаям государственной важности четыре или пять столетий назад, многообразие и великолепие костюмов создавало картину, оставлявшую далеко в тени все представления о пышности и блеске, которые я в ходе своей жизни вынес из оперы, театра, картинных галерей и книг. Золото, серебро, драгоценности, шелк, атлас, бархат – все это было там, в блестящем и прекрасном смешении и в такой совершенной гармонии, которую соблюдает сама Природа, когда расцвечивает и живописно располагает свои цветы и свои леса и заливает их солнечным цветом. Военные и гражданские модистки Средних веков знали свое дело. Каким бы ни было огромным разнообразие выставленных напоказ нарядов, среди них не было ни одного безобразного или такого, который являл бы собой диссонирующую ноту в гармонии или оскорблял взор. Когда эти многочисленные костюмы находились в неподвижности, они были прекрасны мягкой, роскошной, чувственной красотой; когда же эта масса шевелилась, то от легчайшего движения драгоценности, металлы и яркие краски то вспыхивали огнем, то тут же гасли, как в лучах мигающего освещения, что вызывало во мне экстаз.

Но в это утро все было иначе. В это утро все одеяния оказались похожи друг на друга: простые и лишенные цвета. «Плэйерс» были одеты так, как они всегда одеваются, разве что у них на головах были приличествующие церемонии цилиндры. Да, по-своему похороны Джона Мэлона были не менее впечатляющи, чем похороны императрицы. Не было разницы между Джоном Мэлоном и императрицей, кроме разве искусственных различий, изобретенных и установленных глупой ребяческой суетностью человека. Императрица и Джон были абсолютно равны в своих важнейших составляющих – в сердечной доброте и безупречной жизни. Оба проплыли мимо наблюдателей в своих гробах славными, почтенными, уважаемыми, оба проследовали одной дорогой от церкви, направляясь в одном и том же направлении – к чистилищу, дабы – согласно католической доктрине – быть переведенными оттуда в лучший мир либо остаться там, в зависимости от тех контрибуций, которые внесут их друзья, – наличностью или в виде молитв. В своей замечательной речи священник рассказал нам о месте назначения Джона и тех условиях, на которых он мог бы продолжить свое путешествие либо остаться в чистилище. Джон был беден, его друзья бедны. Императрица была богата, ее друзья богаты. Перспективы Джона Мэлона нехороши, и я горько сокрушаюсь об этом.

Возможно, я заблуждаюсь, говоря, что присутствовал только на двух католических похоронах. Думаю, я присутствовал на одном в Виргиния-Сити, штат Невада, лет сорок назад – или, может, это было в Эсмеральде, на границе с Калифорнией, – но если это случилось, воспоминание об этом едва ли можно сказать, что существует, – такое оно расплывчатое. Я и впрямь присутствовал там на одних или двух похоронах – может, на дюжине: на похоронах головорезов, которые старались очистить общество путем истребления других головорезов – и в самом деле совершали это очищение, хотя и не в соответствии с той программой, которую наметили для своей миссии.