Автобиография Твен Марк - Марк Твен (2014)

На чтениях в Вашингтоне весной 1888 года была целая толпа чтецов. Все они, как обычно, явились переполненными. Томас Нельсон Пейдж читал сорок минут, по часам, а он был только в середине списка. Все мы собрались в Белом доме в половине десятого. Присутствовали президент и миссис Кливленд, и в половине одиннадцатого им пришлось уйти – президента ждали какие-то служебные дела, которые предполагались после нашего приема в Белом доме. Мистер Кливленд, который был не искушен в «авторских чтениях», предполагал, что прием закончится к половине двенадцатого, тогда как если бы он знал об «авторских чтениях» столько же, сколько о других государственных делах, то понимал бы, что мы едва ли управимся до раннего завтрака.

Мне думается, что именно по случаю этого визита в Вашингтон Ливи, всегда внимательная ко мне, наставляла меня для посещения правительственной резиденции. Нет – это было раньше. В тот раз мы были вместе, и она могла присмотреть за мной самолично.

Понедельник, 5 марта 1906 года

Предостережения миссис Клеменс по случаю посещения мистером Клеменсом приема в Белом доме. – Описание парижского дома, в котором они жили в 1893 году. – Также комнат на вилле Вивиани. – Также столовой в доме в Ривердейле. – Повествование о том, как мистера Клеменса песочили после разнообразных обедов. – И о карточной системе сигналов. – Письмо от мистера Гилдера, касающееся шестьдесят девятого дня рождения мистера Кливленда. – Мейсон

Я всегда был небрежен. Я был рожден небрежным и, таким образом, постоянно и совершенно бессознательно совершал мелкие нарушения приличий, что навлекало на меня унижения. Но они меня не унижали, потому что я не ведал, что произошло. Однако Ливи отлично это знала, и потому унижения приходилось на долю ее, бедняжки, которая совсем их не заслуживала. Она всегда говорила, что я самый трудный ее ребенок. Она была очень чутка в отношении меня. Ей причиняло боль видеть, как я совершаю небрежности, которые могут навлечь на меня критику, и поэтому она всегда была настороже, чтобы уберечь меня от таких проступков.

Когда я уезжал из Хартфорда в Вашингтон в связи с вышеописанными событиями, она сказала: «Я написала маленькое предупреждение и положила тебе в карман жилета. Когда будешь одеваться, чтобы идти на «авторские чтения» в Белый дом, ты, естественно, по своей привычке, сунешь пальцы в карманы жилета и найдешь там эту маленькую памятку. Прочти ее внимательно и сделай как там написано. Я не могу быть с тобой, поэтому делегирую мои сторожевые обязанности этой маленькой записке. Если я дам тебе эти указания сейчас устно, они выскочат у тебя из головы и забудутся через несколько минут».

Шел первый срок правления президента Кливленда. До этого я никогда прежде не видел его жены – молодой, красивой, сердечной, доброжелательной, обворожительной. Как и следовало ожидать, едва закончив одеваться, чтобы идти в Белый дом, я нашел маленькую записку, о которой давно уже забыл. Эта маленькая записка была степенна и серьезна, как и ее автор, но рассмешила меня. Кроткие серьезности Ливи часто производили на меня такое действие, причем в таких случаях, где лучшая шутка записного юмориста не смогла бы этого сделать, ибо меня не так-то легко рассмешить.

Когда мы прибыли в Белый дом и я обменивался рукопожатиями с президентом, он начал мне что-то говорить, но я прервал его и сказал:

– Если ваше превосходительство меня извинит, я вернусь через минутку, но сейчас мне нужно позаботиться об одном важном деле, причем немедленно.

Я повернулся к миссис Кливленд, молодой, красивой, очаровательной, и дал ей мою карточку, на обратной стороне которой заранее написал: «Он этого не сделал», – и попросил ее поставить свое имя под этими словами.

Она спросила:

– «Он этого не сделал»? Не сделал чего?