Миссис Кеннеди и я - Клинт Хилл, Лиза Мак-Каббин (2012)

Между миссис Кеннеди и Айюб Ханом не было ничего романтического, но их связывала пламенная любовь к лошадям, и Сардар был символом этой связи. Президент Кеннеди также осознавал, что поездка первой леди в Индию и Пакистан крайне положительно повлияла на успех кампании по продвижению интересов США по всему миру. Долгое лето и ранняя осень вдали от Вашингтона подходили к концу, и, должен признаться, мне было немного грустно по этому поводу. Мне приносил огромное наслаждение режим работы «в дороге», без повседневной рутины, и, когда защищать миссис Кеннеди становилось сложнее, постоянная активность шла мне только на пользу. Мы всегда прекрасно проводили время где угодно, будь то Гианнис-Порт, Равелло, Амальфи, Капри, Нью-Йорк или Ньюпорт. И поскольку все приключения я разделял с миссис Кеннеди, мы с ней сблизились, как никогда прежде. Мы наслаждались обществом друг друга. Я знал, как ей нравится все происходящее, а она полностью доверяла мне.

В конце концов в октябре 1962-го нас отправили обратно в Белый дом. «Каролина» была недоступна, поэтому миссис Кеннеди, Кэролайн, Джон и я вместе с агентами детской группы и несколькими личными помощниками погрузились в самолет вооруженных сил США и вылетели в Национальный аэропорт Вашингтона.

В какой-то момент миссис Кеннеди подошла ко мне и спросила:

– Мистер Хилл, когда мы прибудем в Вашингтон, будут ли в аэропорту журналисты?

– Если честно, не знаю, миссис Кеннеди, – ответил я, – но посмотрим, что я смогу разузнать о ситуации до того, как мы приземлимся.

– Я очень не хочу, чтобы меня фотографировали.

Я понимал ее беспокойство, поскольку прошло уже больше трех месяцев с того момента, когда она появлялась на публике вместе с детьми. Судя по всему, как только они втроем покажутся на трапе, на них налетит стая фотографов, жаждущих сделать снимок. Перелет на военном самолете тоже был делом довольно необычным, и я, разумеется, не хотел провоцировать никаких конфликтов.

– Хорошо, я понимаю. Отдам соответствующие распоряжения.

Я связался с офисом секретной службы в Белом доме и запросил оцепление посадочной полосы к нашему прибытию. Люди из секретной службы подготовят машину для миссис Кеннеди и детей, машины Белого дома для персонала и грузовую машину – для багажа. Когда мы приземлялись, пилот вырулил на выделенное нам пространство, и я увидел, что весь необходимый транспорт стоит, как и было обговорено, за воротами, ожидая сигнала к действию, чтобы подъехать к самолету.

Я стоял позади миссис Кеннеди, которая начала спускаться по трапу, ведя за собой Кэролайн и Джона, когда заметил мотоцикл, следующий за нашими машинами через ворота по направлению к самолету. На мотоцикле ехали два человека – курьер за рулем и фотограф, который был мне уже знаком, с камерой наперевес, делающий один снимок за другим.

Вот же черт!

Я уже имел дело с этим фотографом: он был излишне агрессивен и навязчив.

Сбежав по трапу, я подлетел к нему, сгреб за шиворот, вырвал из рук камеру и вытащил оттуда пленку.

– Что ты делаешь?! – заорал он.

– Вы находитесь в запретной зоне, я конфискую вашу пленку, – ответил я. В его нагрудном кармане я заметил еще две катушки пленки и, не говоря ничего, вытащил их и переложил в свой карман. Он начал ломать комедию, и тут подоспела полиция аэропорта.

– Он в вашем распоряжении, – сказал я.

К этому моменту миссис Кеннеди, Джон и Кэролайн были уже в машине, так что я занял место на переднем пассажирском сиденье. Я повернулся и произнес:

– Миссис Кеннеди, прошу прощения за этот инцидент. Это был Родди Мимс из ЮПИ. У нас с ним уже были проблемы.

Я достал катушки пленки из кармана и показал ей.

– Но пленка у меня. Он не очень этим доволен.

Она улыбнулась и сказала:

– Зато я этим довольна. Спасибо большое, мистер Хилл. Я очень благодарна вам за то, что вы его настигли.