Гаргантюа и Пантагрюэль - I - Рабле Франсуа (1938)

«Соблазны мира сего пусть не имеют над тобою власти, да бежит сердце твое суеты: ибо жизнь наша преходит, слово же божие пребывает вечно. Будь услужлив по отношению ко всем ближним твоим и люби их, как самого себя. Уважай наставников, избегай общества тех, на которых походить тебе бы не хотелось, дабы оставаться достойным великих и богатых божьих милостей.

«Когда же ты увидишь, что приобрел все знания, какие могли теба дать в той стране, возвращайся ко мне, чтобы перед смертью я мог увидеть и благословить тебя. Аминь.

«Утопия, семнадцатый день месяца марта.

Твой отец Гаргантюа».Получив и прочитав это письмо, Пантагрюэль преисполнился мужества и загорелся желанием преуспеяния во всех науках. Так что при виде того, как он занимается и преуспевает, вы бы сказали, что дух его среди книг напоминает огонь среди сухого вереска: до того был он горяч и неутомим.

ГЛАВА IX. Как Пантагрюэль нашел Панурга, которого полюбил на всю жизнь

Однажды Пантагрюэль, прогуливаясь за городом по пути к аббатству св. Антония, рассуждая и философствуя с друзьями и кое с кем из студентов, встретил человека прекрасного роста и прекрасно сложенного, но раненного в разные места и такого изодранного, точно он вырвался от собак.

Пантагрюэль, как только его заметил, еще издали сказал товарищам:

– Посмотрите на этого человека, переходящего Шарантонов мост. Честное слово, он беден только по капризу фортуны, потому я вас уверяю, по его физиономии, он – богатого и знатного происхождения, но страсть к приключениям, свойственная любознательным людям, довела его до такого упадка и нищеты.

И как только он подошел поближе к ним, Пантагрюэль обратился к нему с вопросом:

– Друг мой, прошу вас, соблаговолите на минутку остановиться и ответить на мой вопрос! Вы не раскаетесь в этом, о нет, – у меня большое желание посильно помочь вам, поскольку я вижу вас в несчастье, потому что вы внушаете мне большую жалость. Друг мой, скажите мне, – кто вы? Откуда и куда идете? Что ищете, и как ваше имя?

Прохожий ответил на немецком языке:

– Юнкер, Готт геб эйх глюк унд хейль цуфор. Аибер Юнкер, ихь ласс эйх внесен, дасс да ир мих фон фрагт, ист айн арм унд эрбармлих динг, унд вэр филь дарфон цу заген, вельхес эйх фердруслихь цу хёрэн, унд мир цу эрцелен вер; вифоль ди поэтен унд ораторн форцэйтен хабен гезагт ин ирен шпрюхен унд зентенцен, дасс ди гедэхтнис дес элендс унд армутс форлангст эрлиттен ист айн гроссер люст[139].

Пантагрюэль возразил незнакомцу:

– Друг мой, я совсем не понимаю этой тарабарщины; если вы хотите, чтобы вас поняли, говорите на другом языке.

На это товарищ отвечал ему:

– Альбарильдим готфано дешмин брин алабо дордио фальброт рингвам альбарас. Нин рортзадикин альмукатин милько прин альэльмин эн тот дальхебен энзуим: кутим аль дум алькатим ним брот дешот порт мин микай им эндот, пруш дальмайзулюм голь мот данфрильрим лупальдас им вольдемот…[140]

– Понимаете что-нибудь? – обратился Пантагрюэль к присутствующим.

На это Эпистемон отвечал:

– Думаю, что это язык антиподов, сам черт в нем ногу сломит.

Пантагрюэль сказал:

– Милый кум, эти стены, может быть, вас и поймут, но из нас никто ничего не понял.

На это незнакомец сказал:

Синьор, вой видэтэ пэр экземпло ке ла корнамуза нон суона Май сэлла нон а иль вентрэ пьено. Кози ио паримэнтэ нон ви сапрэи кон Тарэ ле миэ фортунэ, сэ прима иль трибулато вентрэ нон а ла солита Рефекционэ. Аль куале э адвизо, кэ ле мани э ли денти аббуи персо иль ординэ натуралэ э дэль тутто анничилятй[141].

Эпистемон ответил:

– Ну, одно другого стоит.

На что Панург сказал:

– Лард, гефт толб бэ суа виртус бе интэлидженс: ас ий бодч шальмис би нечурал рэльют толб сулд оф мэ пэти гау фор нечур хас улс эгвали майд: бот фортюн сем екзалтит нон йе лес виойс ноу вирчу дэпреэвит: энт вирчуз мэн дэскривис фор анэн е лад энд ис нон гуд[142].