Какое-то время мы молчали. Я неспешно занималась шрамом, немного жалея, что выздоровление Эррола отодвинулось на день, и в то же время тайно радуясь, что могу вновь прикасаться к этому шикарному телу. Да, это король, но какая разница? Для меня, сегодняшней, что король, что просто аристократ — разницы нет. Это как знать, что одна звезда вполовину ближе, чем другая — рукой ни до одной не дотянешься.

Зато вот так, пользуясь тем, что в данный момент король — мой пациент, я могу без зазрения совести любоваться шикарной спиной и мечтать о том, чтобы встретить какого-нибудь симпатичного торговца с примерно таким же телом. Конечно, жаль, что нынешняя мода не даёт реального представления о фигуре мужчины, но всё равно. Пациенты-то передо мной раздеваются, можно оценить. А пока — полюбуюсь спиной короля, как красивой статуей в музее.

Мы молчали почти час, я была вся в мечтах о том, как за мной ухаживает торговец… ну, пускай тканями, с фигурой короля и с лицом… лица в мечтах как-то не было, но фигура — да, роскошная. Придёт он ко мне с… с чем же таким, чтобы его раздеть? Ай, не важно, пускай фурункул на груди, что ли. И я велю ему снять рубаху, а там всё такое же широкоплечее и выпуклое, и я кладу руку на его грудь, а он мне говорит: «Дина Троп, вы станете моим придворным целителем?»

Что? Я захлопала глазами и вынырнула из своих мечтаний. Что-то не так, торговец тканями должен был меня попросить стать его женой, а не целителем, да еще и придворным.

— Что? — переспросила уже вслух.

— Станете моим придворным целителем? — король обернулся, и моя ладонь съехала ему на рёбра. Я тут же её отдёрнула, помня, что он этого не любит, но мужчина даже не дрогнул, пристально глядя на меня своими тёмными глазами.

— Нет! — в испуге выдохнула я, осознав, что именно мне только что предложили.

— Вот так сразу и «нет»? — поднял брови его величество. — Может, сначала хотя бы жалованием поинтересуетесь?

— Нет, — уже более твёрдо ответила я.

Никакое большое жалование не стоит жизни. Я не для того десять лет скрывалась в малолюдной дыре, а сейчас поселилась в торговом квартале, подальше от аристократического. Не для того смирилась с мыслью, что навсегда останусь простой горожанкой, и зажиточный торговец в мужья — максимальное, на что я могу рассчитывать в своей жизни. Не для того я отказалась от своего прошлого, чтобы самой сунуться туда, где могу быть опознана.

Королевский целитель не сидит в королевских покоях, дожидаясь, когда понадобится ему лично. Это тот, кто отвечает за здоровье и жизни всех обитателей дворца — с помощью подручных, конечно, но к самым важным персонам он приходит лично. И где гарантия, что среди этих персон не окажется членов посольств Марендонии или Кравении?

Пришёл посол на званый ужин, переел за праздничным столом, прихватило желудок — кого вызовут к бедолаге? Вряд ли второго помощника третьего ассистента, позовут королевского целителя собственной персоной — кому ещё доверить такого ценного гостя? И где гарантия, что кто-то из тех гостей не встречал меня на одном из королевских балов, куда меня начали вывозить в последний год перед побегом?

Мне было почти пятнадцать, и я не особо изменилась с тех пор, это Бейла с Авой собственные родители не узнали бы при встрече, останься они живы. И я была представлена самому Тропорлайвиставу Кравенийскому, а с его младшим сыном, симпатичным пареньком, старше меня на два года, я даже танцевала один раз.

Он еще смеялся тогда, говоря, что обязательно на мне женится, когда я войду в возраст невесты, потому что такого сильного целителя нельзя упускать. Я тоже смеялась, о замужестве еще и не думала, в куклы играла, но ничего против того, чтобы когда-нибудь выйти за Эймереннитора не имела. Он мне нравился, был весёлым — в отличие от отца и старшего брата, которые казались мне мрачными и занудными, отец мрачным, брат занудным, — и утащил для меня пирожные прямо с подноса, который слуги несли на общий стол с закусками.