Благословение небес - Макнот Джудит (2001)

– Как он может быть вашим? – спросил Торнтон, заинтригованный тем, что она говорит об этом месте как о чем-то самом дорогом в своей жизни.

– По документам Хэвенхёрст должен переходить к старшему сыну. Если нет сына, он переходит к дочери, а от нее – к ее детям.

Мой дядя не может унаследовать его, так как он младший сын. Наверное, поэтому он никогда не заботился о Хэвенхёрсте и так скупо выдает средства на его содержание.

– Но у вас есть брат.

– Роберт приходится мне сводным братом по матери, – сказала Элизабет, настолько убаюканная притихшей природой, что заговорила с ним совсем свободно. – Моя мать овдовела, когда ей был всего двадцать один год. Роберт был еще совсем маленьким. Вскоре она вышла за моего отца. Он усыновил Роберта, но прав на наследство он, конечно, не получил. По правилам наследования наследник может продать собственность целиком, но не может передать никому из родственников право владения ею. Это было сделано для того, чтобы предотвратить вражду между членами семьи и ее ветвями, а также уберечь наследника от обманщиков и охотников за чужой собственностью. Нечто подобное случилось с моей прапрабабушкой в пятнадцатом веке, и тогда по ее настоянию был добавлен этот пункт. Ее дочь влюбилась в юношу из Уэльса, который оказался изрядным негодяем, – с улыбкой продолжила Элизабет. – Ему был нужен Хэвенхёрст, а не девушка, и, чтобы он не смог заполучить его, родители добавили в завещание последнее уточнение.

– Какое же? – спросил Ян, которому ее рассказ показался весьма занимательным.

– Оно гласит, что, если наследницей является женщина, – она не может выйти замуж без согласия своего опекуна. Теоретически это было сделано, чтобы оградить женщин семьи от посягательств явных негодяев. Видите ли, не всякая женщина умеет удержать свою собственность при себе.

Но Ян видел только, что прекрасная девушка, которая когда-то с такой нежной страстью отвечала на его поцелуи, теперь не менее страстно говорит о своей привязанности не к мужчине, а к какой-то груде камней. Два года назад, узнав, что она графиня, он пришел в ярость. А то, что она была еще и помолвлена, окончательно оттолкнуло его от нее. Ян решил, что Элизабет – презренная маленькая кокетка, которая, не успев обручиться с каким-то щеголем, в жилах которого течет не кровь, а бледная водица, сразу начала оглядываться по сторонам в поисках кого-нибудь погорячее, чтобы согреть свою постель. Но сейчас ему стало не по себе от того, что она так и не вышла за своего щеголя. Он уже собрался спросить, почему она этого не сделала, но Элизабет заговорила первой.

– Шотландия оказалась совсем не такой, какой я ее себе представляла.

– И какой же она оказалась?

– Более дикой, примитивной. Я знала, что у некоторых джентльменов есть здесь охотничьи домики, но я думала, что в них существуют какие-то удобства, прислуга. А каким был ваш дом?

– Диким и примитивным, – ответил Ян. Элизабет подняла на него удивленный взгляд, но он не ответил на него, а стал собирать остатки еды с одеяла. Потом легко вскочил на ноги и добавил с иронией: – Собственно, в нем вы сейчас и находитесь.

– Где? – она машинально поднялась вслед за ним.

– В моем доме.

Они молча смотрели друг на друга, и Элизабет почувствовала, как жаркий румянец начинает заливать ее щеки. Она смотрела, как ветер перебирает его темные волосы, на его суровое красивое лицо, отмеченное печатью гордости и чувства собственного достоинства, ощущала грубую природную силу, исходящую от его стройного гибкого тела, и думала, что он и сам так же опасен и суров, как мрачные скалы его родины. Она открыла рот, собираясь извиниться, но вместо этого вдруг высказала вслух свои мысли: