Свет Черной Звезды - Звездная Елена (2020)

— Мне это понимать, как «Любимый, во мне в равных долях взращено коварство, доброта и непобедимость»?

Подумав, пожала плечами, и заметила:

— Я полагаю не совсем в равных долях, шенге все же сумел повлиять на меня куда больше, чем все думали.

— Это я уже тоже понял, — и кесарь необъяснимым образом вдруг успокоился.

И я откровенно не поняла, по какой причине на Араэдена снизошла какая-то удовлетворенно-счастливое спокойствие.

— Боюсь, ты не скоро это поймешь, нежная моя, впрочем, в этом вся ты.

Пресветлый император взял мою ладонь, осторожно сжал пальцы и закрыл глаза.

А затем вдруг произнес:

— Пообещай мне только одно, нежная моя.

— Никогда не предавать? — мгновенно уточнила я.

Кесарь открыл глаза и с какой-то затаенной насмешкой посмотрел свысока.

— Мм, не изменять? — сделала следующее вполне логичное предположение.

Ледяные глаза мгновенно сузились, потемнев, и меня уведомили:

— Поверь, у тебя не будет ни возможности, ни повода.

И он посмотрел на меня так, что… кажется, гарема у нас не будет.

— Даже не надейся, ты для меня единственная — была, есть и будешь. И да, тебе достался очень выносливый, пусть даже и не орк.

В этот момент я вдруг испытала крайне противоречивые чувства. С одной стороны про темперамент кесаря ходили такие слухи, что нести этот груз одной, мне представлялось едва ли возможным. С другой – триста лет с лишним, это все-таки возраст, так что, есть шанс, что и без гарема выживу. С третьей… необъяснимое чувство удовлетворения и очень робкого… счастья? Не знаю, почему. Измены — норма в жизни любых правителей. И я внезапно поняла, что единственный пример верности между супругами я видела в охт Лесного племени. Но если отпросить все чувства, то откровенно говоря, известная модель семейных взаимоотношений все-таки выглядела менее страшной, чем неизвестная. Неизвестность в принципе пугала.

— Может хотя бы один, совсем маленький, крохотный такой гарем? — нервно предложила я.

— Нет! — последовал уверенный и очень злой ответ.

И кесарь сейчас даже не улыбался.

Ладно, подумаю об этом завтра.

— Так что там у нас в условиях? — вопросила у супруга.

— Ты чудовище! — повторил разъяренный кесарь.

— Повторяешься, — съязвила я.

Он ответил ледяным взглядом, а затем вдруг лед в его глазах словно начало сносить талой водой, и глядя на меня с уже не скрываемой болью, Араэден тихо попросил:

— Пообещай мне, что каждую из неизменно последующих смертей, ты не будешь считать своей виной, нежная моя.

И улыбка на моих губах померкла.

Не то, чтобы она была явственной и победной и до этого, но теперь даже от намека не осталось ничего. Я резко развернулась, скрывая от супруга если не мысли, то хотя бы слезы, задрожавшие на ресницах.

«Каждую из неизменно последующих смертей…»

Смерти будут, я это понимала как политик. И когда-то я принимала как данность, что любое из моих решений неизменно влечет за собой чью-то гибель… Но с тех пор изменилось многое, слишком многое. Я размякла. То ли слишком привыкла к тому, что за моей спиной всегда стоит кесарь и любые жесткие решения принимает он, то ли… просто стала слабее. Еще бы понять с какого момента? Когда-то я спокойно сидела на допросах Мрано, вынеся ему приговор без жалости и сожалений, потому что на карту было поставлено благополучие моего государства, а значит сотни тысяч жизней тех, кто от меня зависел. Не так давно я вынесла приговор лорду Ларвейну, владетелю Лунного замка, и да — не испытывая никаких сожалений. Вообще никаких. Когда все изменилось?

— Иногда, нежная моя, ты совершенно не замечаешь очевидных вещей, — Араэден обнял. — Выносить приговоры осознанно — это одно, понимать, что из-за твоего необдуманного решения погиб сначала Адрас, а после на свободных островах сын лорда Альриса — совсем иное.