Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

Потом оркестр сделал перерыв, и на эстраду вышел Боря Шилов, лейтенант из комендантского взвода. Он очень здорово играл на аккордеоне "хоннер", и, когда он разогнал на басах "русскую", в круг ступил Жеглов. Ах как он прекрасно плясал! Мускулистый, весь натянутый как струна, шел Жеглов неспешно по кругу, и, когда он, постепенно убыстряя шаг, раскидывал в стороны руки - широко, легко и радостно,- все девушки одновременно тихо вздыхали: они знали, что он их всех может обнять крепко и ласково. А он, подчиняясь ритму пляски, все быстрее и быстрее перебирал своими блестящими сапожками, и дробь они стучали, как армейский барабанщик "Зарю". И ударил вприсядку, и, опускаясь почти до самого пола, он одновременно хлопал по паркету ладонями и взмывал в прыжке вверх, словно доски подкидывали его цирковой сеткой-трамплином.

- А-а-ах!- выкрикивал Жеглов, сверкая зубами на смуглом лице, вихрем проносясь по кругу, и все разом хлопали в такт, любуясь его ловкостью и стройностью.

Две девчонки выскочили ему навстречу и, поводя круглыми плечами, прикрытыми цветными косынками, наступали на него разом, а только Жеглов бросался к ним, отмеряя каждый шаг четким приступом, как они в притворном испуге подавались назад, и видно было, что они его не боятся, а заманивают. А он не заманивался, он гордо подзывал их к себе, и они плавными утицами бесшумно плыли за ним следом, и все повторялось снова, пока он одновременно обеих не подхватил под руки, и они закружились все вместе под пронзительные крики, посвист и хлопанье зрителей...

Жеглов подбежал к нам, чуть запыхавшийся, красный, с бешеными искрами в глазах:

- Ну, видали, как надо ногами работать?

- Ничего не скажешь, здорово!- засмеялась Варя.

- То-то!- победно крикнул Жеглов и потащил нас за собой в буфет.

Хозяйственный Пасюк уже застелил бумагой два сдвинутых столика и расставил на них наши припасы, две бутылки водки, казенные бутерброды и чай. С одной стороны рядом с ним сели Тараскин и Гриша Шесть-на-девять, а напротив - Копырин с женой, Варя, я, и только Жеглов стоял еще во главе стола, оглядывая каждого из нас, как он обычно делал, стоя на подножке "фердинанда", готового уже тронуться в путь.

Осмотром, видимо, остался доволен, махнул рукой и щелкнул пальцами:

- Тараскин, сумку!

Коля нырнул под стол и достал из клеенчатой хозяйственной сумки бутылку шампанского. Шампанского! Я его давненько не видел. Толстая зеленая бутылка с серебряным горлом и закрученной проволокой пробкой перелетела через стол и плотно легла к Жеглову в ладонь. Мгновение он мудрил с пробкой, и она вылетела с негромким пистолетным хлопком, золотистое вино рванулось, бурля, по граненым стаканам, в каждом стакане бушевала буря пузырьков - во мне вот так же бушевали сейчас пузырьки радости. - За праздник! За нас! За тех, кого нет с нами!- поднял стакан Жеглов...

Я только пригубил свой стакан и придвинул его ближе к Варе - там всего-то ничего было налито, и мне хотелось, чтобы ей досталось чуть больше, я ведь мог и водки хлопнуть. И еще меня томила мысль, что, может быть, правда есть в поверье: если пить из одного стакана, то можно узнать тайные мысли; и мне мечталось, чтобы Варя узнала из моего стакана все мои мысли о ней и ничего бы мне не надо было говорить ей о счастливом найденыше и наших пяти сыновьях.

Подошел Мамыкин, сказал со смехом:

- Наш стол вашему кланяется!- И протянул Варе огромную, яростно желтую, насквозь просвеченную солнцем пшенку - горячий кукурузный початок, заботливо присыпанный крупной серой солью.- Ешь, Варюха, на здоровье...

Варя укусила кукурузу, и это было очень смешно - будто на желтой флейте играла,- потом передала ее мне, а я и попробовать не успел: Жеглов выхватил и так грызанул початок своими ослепительными резцами, что там после одного его укуса зерен осталось не больше половины.

Пришел Боря Шилов приглашать Варю на танцы, но Жеглов упредил его, строго сказав: