Стая - Сергеева Оксана (2014)

квадратов. Потом на указательный Юля накрутила несколько цветных ниток из бахромы. Слова

сказаны и ожидая «приговора» Юля то расправляла нити, то снова накручивала их на пальцы.

Замерла. Все существо ее сконцентрировалось на бело—зеленом завитке, внутри все точно так же

скрутилось в тугую пружину, напряглось.

— Он знает об этом? – через некоторое время спросила мать.

Несколько минут понадобилось Наталье, чтобы осознать сказанное Юлей. Не смысл, — то, что Юля

влюблена в Дениса Наталья и так знала, — а глубину, скрывающуюся за простыми и известными

словами, что сорвались с девичьих губ. Хоть и тихо они прозвучали, но так уверенно и убежденно, что материнское сердце защемило.

— Нет. И говорить об этом ему я не собираюсь. – В эту секунду выдержка изменила Юле, и она

бросилась к Наталье, забыв про травмированную ногу. Когда боль пронзила щиколотку, она

скривилась, но не застонала. Впилась в материнские плечи, ища поддержки. – Мамочка, не запрещай

мне! Пусть все будет так! Даже если ничего не получится, я хочу, чтобы у меня это было. Пусть он

будет у меня. Не лезь, я прошу тебя!.. – много чего хотела сказать. Долго молчала, все предыдущие

дни и месяцы, тщательно скрывая свои переживания, но в этот момент почувствовала острую

необходимость выговориться, выложить то, что лежало на душе, и только голос, грозивший вот-вот

сорваться на пронзительный визг, помешал. Юля замолчала, чтобы немного успокоиться и овладеть

собой.

— Юляшя, доченька… — озадаченная Наталья не смогла сразу подобрать слов. Слегка

шокированная такими бурными проявлениями она только и нашлась, чтобы обнять дочь и погладить

по спине. — Ну-ка сядь хорошо, попей чайку. Давай поговорим спокойно.

Послушавшись, Юлия привстала на колени, потянулась к своей чашке и сделала пару больших

глотков. Чай давно остыл, но это не смутило, Юля любила и холодный, но только, как сейчас, — с

лимоном. Выдернув из-под себя скомканный плед, она уселась, вытянув больную ногу, прижавшись

к боку матери. Наталья обняла ее рукой за плечи.

Несколько раз глубоко вздохнув, девочка снова взялась теребить цветные нитки.

— Ты ничего не изменишь, вы можете мне все запретить, запереть в комнате, но вы не заставите

меня забыть его. Я не могу просто так выбросить его из сердца, потому что ни на минуту не

забывала. Ничего не могу с собой поделать… И не хочу ничего делать, я рада, счастлива, что Денис

сейчас рядом. И в бассейн теперь хоть каждый день буду ходить, чтобы только его увидеть, — голос

снова обрел твердость, но с уверенностью пришла какая-то удрученность. Не так уж приятно

говорить матери такие личные вещи, да и себе признаваться не очень-то легко. – Мамочка, так

получилось в моей жизни. Ты же видишь, все не просто так…

Юля ждала реакции матери. Прежде чем начать говорить, Наталья задумалась. Теперь каждое

сказанное ею слово могло послужить для дочери толчком. Хотя зная Юлю, могла предположить, что

та не остановится. Препятствия только разожгут интерес. К желанию примкнут и другие амбиции, и

тогда, защищая свои интересы, дочь запросто устроит войну.

— Только для него… я ему не нравлюсь… — продолжила Юля, не дождавшись ответа, а так

хотелось сейчас поддержки и понимания.

Что правильнее: сказать, что она ошибается, думая, что не нравится Денису, разуверить или

подтвердить сомнения? Если Юлька почувствует, что заблуждается, то воспылает чувствами, сорвется. Этот пожар в сердце сожжет не только ее саму. Достанется всем – Денису первому. Но

разочаровать, разбить девичьи надежды — еще больнее.

— Юля, мне кажется ты ошибаешься, — осторожно начала Наталья.