Стая - Сергеева Оксана (2014)

Тут же задралась на бедрах, едва только ладони скользнули вверх.

Юлька не бросилась ему навстречу, не приникла, наоборот, подалась назад, уверенней устроившись.

Даже бокал из руки не выпустила, так и держала навесу. И смотрела неспешным взглядом. Знающим, проницательным таким. Будто все это время только этого ждала. Что прижмется к ней всем телом; что задерет на ней платье.

А он же прижался… Не отпустил, не позволил отклониться, настойчиво подтянул на себя. К себе. К

груди. Дышал тяжело: адреналин, крепко вцепившийся в вены, никак не отпускал. Никак не

рассасывался, бурлил под кожей. Бурлил теперь уже возбуждением. Теперь телом овладело

безудержное сексуальное желание, а не уродливое примитивное — кого-нибудь убить. Хотел ее без

прелюдии, без долгих ласк и мучений. Взять сразу, войти до предела, до самого дна, и чувствовать с

первого своего толчка и до последнего ее спазма. Чувствовать, как она возбуждается, влажнеет. Как

там, в тесной влажной глубине, становится горячо. И еще горячее. Брать ее грубо, только для себя.

Брать свое, законное. Растерзать ее нутро на мелкие кусочки. Не тело, а душу, разум. Ее существо. А

потом собрать заново. И любить уже спокойнее. Любить-любить…

«Юля, Юля… красивая… все знает… моя… все чувствует».

Наконец-то как очнулась — отставила стакан. Теплой ладонью погладила его шею, обхватив, притянула. В щеку носом уткнулась – шершавую небритую.

Дыхание ее горячее. Такое же, как кожа под руками. Под жадными пальцами. Взял ее за лицо, чуть

сдавил скулы. Помада…

Встряхнув руку, одернул манжету и приложился рукавом к губам. Юля сказать что-то хотела, но не

позволил: надавил сильнее, заставляя молчать. Стер помаду белоснежным рукавом. Стер, ни о чем не

заботясь, и поцеловал. Так, как хотелось. Припал к губам с жадностью. Припал, словно напиться

хотел и никак не мог. Целовал жестко и покусывал. Только для себя. Ее не слышал. Даже как будто

не чувствовал. Так набросился на нее, что не чувствовал ни ее желаний, ни отклика. Так прижимал к

себе сильно, что задыхалась. Но молчала. Не сопротивлялась.

Молчала покорно. И когда оттолкнулся, чтобы стянуть с нее трусики, черные кружевные, и самого

себя от брюк и белья освободить, только глубоко вздохнула; когда вторгся в нее яростно, без ласк и

подготовки, со слабым стоном губу прикусила.

Губу прикусила и уткнулась в крепкую шею. Втянув родной резковатый запах, ногами крепче

обвила. Пока замерли вдвоем на секунду, расстегнула на Шаурине рубашку.

Приятно еще не было. Где-то внутри по венам уже бродило желание, но мало было одного касания и

одного поцелуя, чтобы принять его с готовностью и удовольствием. Наверное, ему нужен сейчас вот

такой секс – животный, безудержный. С первыми непонятными ощущениями. Со сложными

замысловатыми эмоциями, со смесью нежности и жестокости. С царапающими ласками и

поцелуями-укусами. Такой секс, в котором мало любви, но только страсть темная. Только бешеный

ритм, четкий, как стук сердца. Тяжелый, волю сметающий.

Не боялась, не удивилась. С ним так бывало. Знала: сегодня он ее измучает. И удовольствие для нее

будет, но потом, позже, после того как самого отпустят эмоции. Когда кровь кипеть перестанет.

Может быть, второй раз. Если сейчас не очнется…

Как-то улучив момент, когда Денис остановился, чтобы дыхание перевести, Юля распахнула сильнее

белоснежную рубашку. Прижала к рельефной груди нетерпеливые ладони. Обвила его, обняла. И

когда он снова резко двинулся, стиснув ее плечи, обрушиваясь на ее рот жадным поцелуем, впилась

ему в спину.

Хоть и короткие у нее ногти, но Шаурин прочувствовал. Словно протрезвел и очнулся. Не в один

миг, конечно. Но двигаться стал медленнее, перестал вбиваться в нее в судорожном отчаянном

ритме. Медленнее…