Стая - Сергеева Оксана (2014)

Пока сестрица поднималась, Шаур пытался отдышаться. Не остыть, просто перевести дух, чтобы

рассеялась в голове эта безумная яростная пелена. Не нужно ему туда ходить. Действительно, не

нужно.

— Пошли, — взял Таню под руку, крепко впился в локоть и потащил обратно к машине.

По дороге Таня все никак не могла успокоиться. Плакала, размазывая слезы по щекам. Ясное дело, не предъявлять же ее в таком состоянии отцу и Насте. Повез к себе, чтобы умылась, стерла с лица

размазанную тушь, сняла порванные колготки.

— Только отцу не смей ни слова говорить. Понятно? — захлопнув входную дверь, бросил ключи на

тумбочку. — Не смей, слышишь! — жестко сказал, не отпуская растерянного взгляда сестры. Не

ошибся. В глазах у той было написано, что именно это она и собиралась сделать: броситься к отцу с

выяснениями, рассказать все, что услышала от матери.

— Ладно… — всхлипнув, согласилась. Но как-то не очень охотно, нерешительно.

— Вдруг он ничего не знает. Подумай сама, зачем ему такие сюрпризы, — еле выговорил эти слова.

Как же тяжело они дались. Прямо не шли с языка. Даже думать не хотел, что этот бред может быть

правдой. И не верил в эту чушь. Мать наверняка нетрезвая, ляпнула просто так.

— Да, точно. Я и не подумала, что папа может не знать. Тогда и не будем ему ничего говорить.

— Таня, тут говорить нечего! И ты забудь эту бредятину!

Таня, послушно кивнув, скрылась в ванной. А Денис почему-то не знал, куда себя деть и чем

заняться в эти несколько минут, что Татьяне понадобились, чтобы смыть с лица следы истерики.

Ходил по квартире. Слонялся из комнаты в комнату. Бездумно бегал глазами по стенам. Как будто

бежал от собственных мыслей. Но мысль эта чертова, зерно сомнения, что он может быть не сыном

своего отца, все-таки глубоко и прочно засела в мозгу. Таньке-то чего беспокоиться, она на отца

похожа как две капли воды.

— Где у тебя фотографии? — шмыгнув носом, спросила Татьяна.

— Какие фотографии?

— Фотки, которые я тебе для семейного альбома собирала. Давай сюда.

Очередная бессмысленная идея сестры. Но Денис не стал сопротивляться: вручил ей коробку с

фотографиями. То была простая коробка из-под обуви, не какая-то там специальная резная шкатулка.

— Даже в альбом не вложил, — проворчала Таня.

— Само собой сейчас самое время разобраться, почему я фотки в альбом еще не вложил. Ты, как

всегда, абсолютно права, сестра, — бросился очередной колкостью.

Таня начала выгребать фотокарточки из коробки, по одной-две подцепляя их короткими ногтями.

Дрожащими пальцами хваталась за снимки как утопающий за соломинку. В конце концов Денису

надоело наблюдать за этой агонией, и он высыпал все фото на диван. Таня облегченно и радостно

выдохнула, словно поразившись, как это она сама не догадалась, что можно просто перевернуть

коробку вверх дном, а не выгребать фотографии по одной. Села теперь поудобнее, глубже вжалась в

спинку и принялась внимательно всматриваться в фото.

Понимал прекрасно, зачем ей срочно понадобились фотографии. Она хотела сравнить их. Найти

между ними троими – ей самой, отцом и им – что-то общее, какое-то неоспоримое доказательство, что они отцу родные дети.

Нужно что-то сказать ей, утешить, ободрить. Сестра в этом нуждалась. Но Денис не мог подобрать

слова. Всегда находил их для Юли. Но Юле не нужна жалость, с ней он действовал по-другому.

Интуитивно. А для Тани нужно подобрать что-то сознательно. Сказать что-то нужное и точное.

Пожалеть ее. Именно пожалеть.

Размышляя, как восстановить потерянное равновесие, оставил сестру наедине с фотографиями.

Сменил одежду: строгие рубашку и брюки на черные джинсы и водолазку, вычистил пальто и обувь.

А потом, пока мыл руки, долго смотрел на себя в зеркало.