Досужие размышления досужего человека - Джером Клапка Джером (2012)

Печально размышлять о юной леди, по слухам, привлекательной (давайте просто скажем «привлекательная», и на этом все: вряд ли соседи встанут и хором заявят, что она привлекательная, если она не привлекательная, это всего лишь скромный способ сказать об этом). Итак, юная леди, привлекательная, хорошо образованная, с любящим характером – несомненно, печально думать, что такая особа вынуждена с матримониальными намерениями прибегать к колонке в брачном журнале. О чем думают молодые люди, проживающие по соседству? Чего им еще нужно? Ждут, когда снова оживет Венера с десятью тысячами годового дохода? Я ужасно сержусь на свой пол, когда читаю такие объявления. Вы только подумайте обо всех тех девушках, которые хотят замуж!

Но жизнь – загадка. И факт остается фактом: вот идеальная жена, тщетно подыскивающая себе мужа. А сразу следом – ну, не скажу, что идеальный муж, у него могут быть недостатки, никто из нас не совершенен, но решительно неплохое приобретение для домашнего очага, насколько мужчины вообще для этого годятся: покладистый джентльмен, любящий дом и семейную жизнь, не какой-нибудь вам бродяга, и он взывает на все четыре ветра в поисках жены – любой жены, лишь бы с серьезными намерениями! В своем отчаянии он сделался безразличным к любым другим соображениям. «Есть ли в этом мире, – спрашивает он себя, – хоть одна незамужняя женщина, желающая выйти за покладистого мужчину с хорошим доходом?» Вполне вероятно, что эти двое не раз проходили мимо друг друга по улице, сидели бок о бок в одном и том же трамвае и даже не догадывались, что второй и есть тот самый объект, который им требуется, чтобы жизнь стала прекрасной.

Домохозяйки в поисках служанки, не столько ради того, чтобы избавиться от работы, сколько с целью осчастливить ее, дают объявление на одной странице. На следующей странице – домашнее сокровище, последователи Карлейля со страстной любовью к работе ради работы ищут место не из корысти, а исключительно с целью найти вакансию, где они смогут наслаждаться роскошью ощущения, что ведут полезный образ жизни. Эти домохозяйки-филантропы, эти обожающие тяжелый труд служанки годами живут рядом в одном и том же городе, но не знают друг друга.

То же самое и с несчастными европейцами.

Они проходят мимо меня по улице и даже не догадываются, что я готов и желаю взять их под свое крыло, научить их здравому смыслу с долей смышлености – стать, если можно так выразиться, им отцом родным. Они смотрят на меня, но во мне нет ничего такого, что подскажет им – этот человек знает, что для них хорошо, гораздо лучше, чем они сами. В сказках мудрец носит коническую шляпу и длинную мантию с волнистыми штуковинами на подоле, и вы понимаете, что это умный человек. Тут не требуется дополнительных объяснений. К несчастью, эта мода прошла. Нам, мудрецам, приходится носить обычную одежду, и никто не догадывается, что мы мудрецы. Даже если мы им это скажем, они не поверят, и наша задача становится намного сложнее.

Первое, чем я займусь, если европейские дела передадут под мой контроль, – это переустройством карнавалов. Пока карнавалы во всей Европе проходят в феврале. В Ницце, в Испании или в Италии вас изредка может посетить желание сплясать на улице в феврале, вырядившись в тонкий костюм. Но в более северных странах я видел во время карнавала только одну разумную маску – человека, нарядившегося ныряльщиком. Это было в Антверпене. Дождь лил потоком. Оживленный, неистовый, типично английский восточный ветер завывал на улицах со скоростью пятнадцать миль в час. Пьеро с замерзшими руками высмаркивали посиневшие носы. Пожилой Купидон одолжил зонтик в ближайшем кафе и ждал с ним трамвая. Очень маленький дьяволенок плакал от холода и вытирал глаза кончиком собственного хвоста. Во всех дверных проемах толпились дрожащие маски, и только один ныряльщик шел, выпрямившись, по улице, и по нему струилась вода.