Долг чести - Хокинс Карен

Его кровь кипела, пришлось сжать кулаки, чтобы не коснуться Софии. Он мог бы прижать к себе ее покорное тело, но… Слишком опасно. Эта крошка могла разрушить все — покой в душе, самообладание, лишить его сил.

Дугал посмотрел на небо. Кое-где виднелись облачка — напоминание о вчерашней грозе. Тень от них ложилась на усыпанные росой кусты.

«Вот что получается, когда ты любишь. Так было, когда погиб Каллум, а ты думал, что сойдешь с ума от горя. Если ты позволишь себе полюбить вновь, это сделает тебя слабым».

До сих пор Дугал с содроганием вспоминал бурю, разразившуюся после гибели Каллума. Дождь, ураганный ветер, нескончаемые ливни. Чудом никто не погиб. Тогда он пронесся в бешеной скачке по взбухшим от воды полям, мимо вырванных с корнем деревьев, сорванных ветром крыш и сожженных молниями домов. Дугал видел застывшие лица фермеров. Не веря своим глазам, смотрели они, как рушатся дома, рушатся их жизни. Он видел их ужас.

И он поклялся — никогда больше! Никогда и никого не впустит он в свое сердце. Не имеет права.

— Дугал?

Он закрыл глаза, не решаясь уступить ее ласковому, обольстительному голоску.

— Дугал, сыграем еще раз. Это все, о чем я прошу.

— Нет! — хрипло выкрикнул он. — Я не…

София привстала на цыпочки и обхватила Дугала за шею, а потом поцеловала, прижимаясь к нему всем телом.

Одно прикосновение ее губ — и он погиб. Обезумев от страсти, Дугал подхватил девушку на руки, прижав ее к себе как можно крепче. Тысячи тревожных мыслей разом пронеслись в его голове, но ни одну не мог он додумать до конца. Имело значение только то, как мягко прижимается к нему ее грудь. Как удобно округлые ягодицы легли ему в ладони. Как ее платье цеплялось за его костюм, когда он поднял ее еще выше. И жадные поцелуи без конца.

Софию никто еще так не целовал, и ей ужасно нравилось! Об этом слагали стихи поэты. Шептались девушки. Вот чего была лишена ее жизнь до сегодняшнего дня — страсти! Неукротимой, искренней страсти, наполнившей ее душу, наполнившей смыслом жизнь.

Она словно парила в небесах, подхваченная жаркими руками Дугала. Он оторвался от ее губ только затем, чтобы ласкать щеку до самого уха. София вздрогнула от восторга, когда он принялся покусывать мочку уха. Ее кожа трепетала.

Застонав, София сжала его в объятиях, словно молила — еще! Еще! Ее ноги вдруг оторвались от земли. Дугал отнес ее на скамью, где густые кусты надежно укрывали их от нескромных глаз. Усадил на колени и снова впился поцелуем в ее губы.

Она была словно в огне — жарком и чувственном. Гладкий шелк платья приятно холодил кожу, а шуршащее кружево щекотало грудь, когда пальцы мужчины принялись исследовать изгибы ее тела. Прохладный ветерок ласкал босые ступни — туфельки свалились в траву.

София обвила руками шею Дугала. Ей хотелось быть к нему как можно ближе…

Поцелуи Дугала горели на ее коже, прожигали насквозь. Она застонала. Ей было мало поцелуев. Тело дало раствориться в этом головокружительном ощущении, и ее жажда росла с каждой минутой.

София задрожала, когда его язык раздвинул ее губы. Какой у него ненасытный рот! Он дразнил ее языком, а руки блуждали по ее телу. По бедрам, талии и груди. Сквозь тонкую ткань платья она чувствовала жар его ладоней. Вот он добрался до соска и стал дразнить его большим пальцем, пока сосок не отвердел. Она застонала — какая мучительная сладость! Ей хотелось слиться с Дуга-лом, быть к нему ближе, еще ближе…

— Милорд? — со стороны калитки послышался визгливый голос Шелтона. — Вы тут?

София открыла глаза, но Дугал продолжал ее ласкать. Скрип калитки. Неуверенные шаги по мощеной дорожке сада.

— Милорд? Долго мне еще выгуливать лошадей?

София отпрянула от Дугала, и тот неохотно разомкнул объятия. Девушка дрожала всем телом, руки и ноги ей не повиновались. Она все еще оставалась во власти желания, с трудом возвращаясь к действительности.