Долг чести - Хокинс Карен

— Я пришла поговорить с вами. Вечером мы будем среди гостей. Может быть, у нас не найдется времени, чтобы поговорить с глазу на глаз.

— Вы не можете дождаться утра?

— Утром я уеду.

Его глаза блеснули.

— Что такого важного вы хотите мне сообщить, черт возьми, что не может ждать?

Она посмотрела на его мужскую плоть, и ее рот наполнился слюной. Ужасно хотелось коснуться губами его кожи. Она и правда такая горячая, какой кажется? Провести кончиками пальцев по могучим мускулам. Растаять в его объятиях, почувствовать его губы и…

София смотрела на него во все глаза. Зеленые глаза сверкали негодованием.

— Что вам от меня нужно? Что?

Она протянула руку и вдруг поняла, что документа у нее нет. Должно быть, обронила. Оглядевшись, она заметила его у себя под ногами. Нагнулась поднять — и застыла на полпути. Ее глаза были как раз на уровне возбужденной мужской плоти.

Ее губы были в нескольких дюймах от его ствола, ровного, твердого и огромного. Вот что доставило ей тогда такое наслаждение! От этой мысли ее бросило в томительный жар. Она загорелась желанием потрогать его. Подняла руку…

Он схватил ее за плечи — ей даже стало больно. Хрипло проговорил:

— София…

Она вдруг поняла, чего он хочет. Ей подсказало сердце. Невероятное, непристойное желание. Тем сильнее ей захотелось это сделать.

София наклонилась вперед и медленно, ужасно медленно поцеловала самый его кончик. Дугал хрипло вздохнул, а она вскочила на ноги, держа в руках документ.

Она протянула Дугалу сложенный лист бумаги, не смея поднять на него глаза. Что такого в этом мужчине, что ради него она забыла стыд?

Воцарилось молчание. Потом Дугал выхватил у нее документ. Развернул его.

— Купчая? Мне это не нужно.

Глядя ему в глаза, она ответила:

— Мне тоже.

Его брови сошлись на переносице.

— Почему нет? Разве не из-за дома вы набросились на меня…

— Произошедшее стало для меня полной неожиданностью. Как и для вас.

— Я вам не верю.

— Тогда почему я здесь, отдаю вам купчую?

— Из чувства вины? — Его глаза потемнели и казались совсем черными.

— Нет. Я ни в чем не виновата. Я чувствую совсем другое.

Он отвел взгляд от ее лица и посмотрел на документ. Огонь золотил его светлые волосы и смятую бумагу в его руке.

Наконец он поднял голову.

— Мы с вами словно трут, из которого вот-вот разгорится пламя. Не знаю, что нас так влечет друг к другу. Никогда со мной такого не было.

Его слова взволновали Софию до глубины души. Она заставила себя взглянуть в его глаза.

— Я тоже не понимаю. Но меня это… немного пугает.

— Той ночью, в библиотеке… я не сделал вам больно? По его голосу она поняла, что он действительно тревожится, и быстро ответила:

— Нет. Конечно, нет. Мне было… хорошо. Правда хорошо.

— Вы сказали, что уже не девственны. Почему солгали?

Ее щеки загорелись жарким румянцем.

— Я знала — стоит сказать вам правду, и вы уедете. А я вас хотела.

Он внимательно смотрел ей в лицо. Потом кивнул и слабо улыбнулся:

— Разумно. Я понимаю, что такое страстное влечение.

— Да, вы понимаете, — горячо откликнулась София.

Дугал тихо рассмеялся, его взгляд смягчился.

— Вас, кажется, это поразило.

— Это было прекрасно… Дугал, насчет дома — простите мне обман. Это была заветная мечта мамы — чтобы мы с Рыжим жили в своем доме. Отец отправился в Эдинбург продать последние мамины драгоценности, чтобы было на что починить крышу. И проиграл дом вам. — Она беспомощно взмахнула рукой. — Он хотел как лучше. Ничего не вышло…

— Вам никогда не приходило в голову рассказать все мне?

Ее ресницы затрепетали.

— А вы отказались бы от притязаний на дом?

Он грустно улыбнулся, и у Софии сжалось сердце — так он был красив.

— Теперь уже не узнаешь, не так ли?