Том 7. Дядя Динамит и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

Улица эта, в самом центре артистического квартала, темна, грязна и неприятна. Обитатели ее много читают и часто едят фрукты, ибо у тротуаров трепещут газеты, а в канавах лежат шкурки от бананов, сердцевинки от яблок, косточки от слив и хвостики от ягод. Кошки здесь — жилистые, могучие, и вид у них такой, словно они только что видели, а то и совершили убийство в самом жутком стиле.

Естественно, элегантный граф оживил неприютность этих мест, внеся самый дух фешенебельных бегов, когда разыгрывается кубок. Вскоре он получил подкрепление — из-за угла вынырнула девушка в бежевом, тоже напомнившая о бегах. Даже споря о том, какого оттенка похожий на него кролик, Мартышка не стал бы отрицать, что Салли Пейнтер прелестна, — не только хороша, но так изящна, что и этого бы хватило.

Лорду Икенхему она напомнила легкую душу лета. Увидев, как она остановилась, чтобы погладить кошку, а кошка тут же стала возвышенней и добрее, граф совсем растрогался.

Тем временем Салли, словно Коломбина, бросилась в его объятия.

— Я вас не задержала, дядя Фред? — спросила она. — Пришлось повидаться с одним человеком, насчет бюста. Вы давно ждете?

— Нет, что ты! — отвечал граф, думая о том, что все только и занимаются бюстами.

Салли взяла его под руку и сказала:

— Как я рада вас видеть!

— Да, — согласился он, — видеть меня приятно.

— Спасибо, что пришли. Улизнули, а?

— Странные глаголы ты выбираешь.

— Разве тетя Джейн не говорила, что снимет с вас скальп?

— Припоминаю какую-то шутку, в игривом стиле. Зачем ей нужно, чтоб я уподобился овощу? Однако сейчас твоя названая тетя — на пути в Вест-Индию. Прекрасный случай расширить горизонты. И для нее, и для меня.

— Ах, дядя Фред!

— Что ж, ловим такси. А вот и оно! — заметил граф, когда они свернули за угол. — К Баррибо, пожалуйста, — сказал он шоферу, и Салли закрыла глаза от счастья. При ее обедах чарует самоё имя лучшего ресторана.

— Мы же не одеты! — заметила она, однако.

— Пойдем в гриль. Веч. кост. не обязат.

— А я прилично выгляжу?

— Еще бы! Елена после косметички. Салли совсем расслабилась.

— Мы, графы, метим высоко, — заверил ее лорд Икенхем. — Самое лучшее — вот наш девиз.

— Хорошо быть графом?

— Нет слов. Иногда проснешься — и ахнешь: как только

живут все прочие!

— Но вы знаете, что граф — паразит? Анахронизм, нарост на теле государства. Это Отис сказал. Он теперь вроде коммуниста.

— Вот как? Что ж, передай ему, я себя вешать не дам. Не любит графов?

— Недолюбливает. Говорит, они сосут кровь.

— Какой идиот, однако! А кровь сосем, ничего не попишешь. Для румянца. Правда, я взял свой титул горбом. Люди видят хлыща в короне, с пятью именами; а начинал я снизу. Много лет я был младшим сыном, вот как!

— Что ж вы раньше не сказали?

— Не смел. Подумай сама, в книге пэров есть — но мелким шрифтом!

— Я сейчас заплачу.

— Ничего не могу поделать. Ты знаешь, как живут младшие сыновья? Хуже собак. Они садятся за стол после вице-канцлера Ланкастерского палатината.

— Дядя, миленький, все позади!

— Одно утешение: могут присутствовать в Палате лордов, когда идут дебаты. А я и того не мог — клеймил коров в Аризоне.

— Я не знала, что вы клеймили коров.

— Сотнями. У меня был прекрасный удар — точно, метко, как мул копытом. Кроме того, я торговал газированной водой, служил в газете, где и познакомился с твоим папой, хотел обосноваться в Калифорнии. Но был ли я счастлив? Нет. Глубину души, словно кислота, разъедала мысль о том, что я ниже этого вице-канцлера. В конце концов, упорным трудом я добился нынешней славы. Хотел бы я видеть, как вице-канцлер Ланкастерского палатината полезет впереди меня!

— Прямо Горацио Олджер…[60]

— Да, очень похоже. Но я тебя утомил. Мы, графы, любим вспоминать годы лишений. Расскажи-ка о себе.