Том 7. Дядя Динамит и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

— Очень глупо, — заметил герцог. — Что ты имеешь в виду? Я ничего не сказал, при чем тут «да»?

Леди Констанс совсем уж оцепенела. Как обычно, герцог рыскал по комнате, перебирая мелкие предметы и бросая неприязненные взоры на фотографию Скунмейкера. Опять же, как обычно, ей при этом казалось, что множество муравьев гуляет у нее по спине; и она вспоминала уроки гувернанток.

— Я сказала «Да, Аларих», потому что хотела спросить, зачем ты пришел.

— Э?

Любовь сестры убыла еще порядка на два. Муравьи расплодились.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Да. Марка. Пишу в «Тайме», насчет правительства. Никто ничего не смыслит. А кто это Джейн?

— Прости?

— Тут подписано: «Джейн». От кого это?

— Не читай мои письма.

— Я и не читаю. Они скучные. Почему Скунмейкер глупо хихикает?

— Мне очень жаль, — сказала леди Констанс, — что улыбка моего мужа тебя не устраивает. Если хочешь, позвоню по международной и попрошу учесть твою критику.

— Э? — откликнулся герцог, вертя письмо от некоей Эми, которое ему понравилось. — А что этот Фред натворил?

— Прости?

— Вот она пишет, надо с ним развестись. Наверное, такое отмочил…

Леди Констанс со свистом вдохнула воздух.

— Положи мое письмо! Слушай!

— По-моему, — заметил герцог, — ты беспокоишься. В чем дело, а?

— Беспокоюсь? Я бешусь. Это — замок, а не гостиница.

— Ты насчет Траута?

— И Халлидея.

— Ну, Трауту я продаю картину, — объяснил герцог. — Надеюсь, что даже существо женского пола поймет такую несложную мысль. А Халлидей…

— Что ты собираешься продать ему? Видимо, это уже не замок, а торговый центр.

Герцог руководствовался тем же правилом, что и Галли: ругают тебя? Нападай.

— Чего ты язвишь? — спросил он. — Ах-ах-ах-ах! Разъязвилась. Я тебе и так скажу, а то будешь перед ним выпендриваться. Давно думаю, как эти янки терпят. Губы скривишь, глаза — на нос, смотреть противно! Ну, ладно. Значит, когда я ушел…

— Откуда?

— Ну, когда Эмсворт свихнулся. Да, у него в детстве никто не отнял соску?

— Ничего не понимаю!

— Ладно, Халлидей разберется. Прямо так и спросит. Так вот, ты легла, а мы с Трипвудом решили, что Эмсворта надо лечить. Психика ни к собакам, если ты знаешь, что это такое.

— Конечно, знаю!

— Вот. Надо лечить. А лечат — врачи. Я давно говорил, еще когда он вздумал пустить свинью на ипподром.

— Этого не было!

— Было, было.

Муравьи, объединившись со всеми своими родственниками, маршировали под звуки гимна.

— НЕ БЫ-ЛО! Он мне сам сказал.

— А ты чего ждала? — не сдался герцог. — Ляпнул, а потом спохватился. Я слышал, еще и отговаривал. Но дело не в том. Мы с Трипвудом хотели позвать Родерика Глоссопа, но его нет, а Трипвуд знает его ассистента. Мы и позвали. Вот он, прошу.

По ходу этих объяснении леди Констанс остывала. Она никогда не заблуждалась насчет Кларенса, но теперь всполошилась всерьез. Да, кто-кто, а психиатр ему нужен. Только справится ли этот Халлидей?

— Он очень молод, — сказала она.

Герцог пристально смотрел на фотографию Скунмейкера.

— Смешная у него голова. Как луковица.

— Он очень молод, — повторила леди Констанс.

— Вот уж не сказал бы! Твой Скунмейкер…

— Я имела в виду мистера Халлидея.

— Конечно, молод, а что? Если он младший, значит — не старый, — рассудил герцог, удивляясь тому, как отупела Конни среди америкашек. Простых вещей не понимает.

2

Минуты две, а то и три Галли и Джон молчали. Галли думал о том, как ловко решил он всякие проблемы (чего не сделаешь, если ты не был пеликаном), Джон ощущал то, что ощущают после первой встречи с леди Констанс, не пожелавшей проявить любезность, и после удара мешком по голове. Ему казалось, что он долго пробыл в холодильнике с королевой Елизаветой I.