Том 7. Дядя Динамит и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

— Не оставишь?

— Конечно.

— Спасибо тебе, Галахад!

— Не за что, Кларенс, не за что. В конце концов не одним же бойскаутам делать добрые дела!

5

Заснул герцог скоро — он был не из тех, кому приходится считать овец. Лорд Эмсворт ушел совсем недавно, а он уже храпел вовсю, но мгновенно умолк, когда Галли постучал ногой в дверь, крича при этом: «Эй, поднимайся!»

Герцог поднялся, точнее — сел в постели. Сперва он решил, что замок — в огне, но передумал, когда лорд Эмсворт проблеял в скважину: «Можно тебя побеспокоить?» Эта учтивейшая фраза вышвырнула его из постели на тропу преступлений. Нет, больше выдержать нельзя! Он распахнул дверь, увидел еще и Галли и утратил (вероятно, к счастью) дар речи. Пришлось самому Галахаду начинать разговор.

— Доброе утро, Данстабл, — сказал он. — Выглядишь ты прекрасно. Боюсь тебя огорчить. Кларенс видел поразительные вещи. Расскажи о них, мой дорогой.

— Э, — сказал граф.

— Это еще не все, — заверил Галахад.

— Ты знаешь, который час? — спросил герцог, обретая утраченный дар.

— Два часа ночи! Галли кивнул.

— Да, в это время лучше спать, — согласился он, — но сперва послушай. Расскажу я, Кларенс слишком расстроен. Мы принесли тебе поразительные новости. Я думаю, твои заплетшиеся кудри[10] встанут, как иглы на взъяренном дикобразе. Знаешь эту картину, как говорится, — «ню»?

— Два часа! Нет, третий!

— Она висела в галерее. Заметь, «висела». Сейчас не висит.

— Что ты порешь?

— Это правда, Аларих, — вмешался лорд Эмсворт. — Я туда зашел за книгой, а ее нет. Картины, не книги.

— Что же из этого следует? — сказал Галли. — Ее похитил человек, которому нравится жанр голой натуры.

— Что!

— Подумай сам.

Растерянность вскоре сменилась праведным гневом. Герцогу редко приходили в голову мысли, но не надо Шерлока Холмса, чтобы разгадать эту тайну, справится и доктор Ватсон. Уподобившись цветом полоскам своей пижамы, герцог вздул кверху усы, и глаза его вылезли из орбит, как у какой-нибудь улитки.

— Траут! — закричал он. А в объяснение прибавил:

— Траут, чтоб ему треснуть! Траут, змея собачья! Траут, чертов гад! Надо было знать. Платить не хочет, вы подумайте! Ничего, я ему покажу! Я его допеку! Он мне вернет картину!

Заметив, что лорд Эмсворт смотрит на него, как золотая рыбка, с которой его часто сравнивали сестры, Галли поспешил на помощь.

— Данстабл собирался продать картину Трауту, — пояснил он, — но Траут, видимо, решил сэкономить деньги.

Герцог тем временем излагал свои планы:

— Я ему скажу: «Давай, гони картину!» Я ему голову сверну! Галли заметил, что мера эта очень помогает.

— Где его комната?

— Не знаю, — отвечал Галахад. — Где его комната, Кларенс? Граф очень удивился, что от него ждут сведений.

— Откуда мне знать, Галахад? В замке пятьдесят две комнаты. Многие вообще заперты — вот та, где ночевала Елизавета, и залы какие-то, но мистер Траут не в них. Куда-нибудь Конни его засунула.

— Тогда, — сказал рассудительный герцог, — пойду спрошу Конни.

Как на беду, девятый граф снова стоял рядом со столиком, на который герцог водрузил бокал и чащу (пустые), часы, календарь и фотографию Джеймса Скунмейкера с леди Констанс. Когда страшные слова достигли его сознания, он дернулся, столик упал в привычной манере, герцог воскликнул: «Ну, Эмсворт!», а Галли предупредил, что это может войти в привычку. Но граф отмел укоры.

— Аларих! — вскричал он.

— Что еще?

— Не буди Конни!

— Ха-ха!

— Я не знаю, что она сделает!

— Что ж, пойдем, узнаем, — предложил Галли. Он был добр и не хотел стимулировать надпочечники брата, а потому прибавил: —Ты, Кларенс, не ходи, мы справимся. Спи, милый принц,[11] и ангельское пенье тебя утешит. Пошли, Данстабл.

6