Задохнуться можно - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

— Какая гадость! И больно к тому же. Я не слышал о татуировках с тех пор, как Джек Беллами…

Ронни поднял руку:

— Только не сейчас!

— Очень интересный случай.

— Позже, ладно?

— Ну хорошо. Понимаю, тебе не до этого. Просто старый Джек влюбился в Эсмеральду Паркинсон-Уиллоуби, наколол все это, только поджило — бамц! — влюбился в Мэй Тодд. Подождал бы… Ладно, позже. Так вот, дорогой мой, я никогда не считал тебя особенно умным, но купиться на такую чушь… это… это…

— Чушь?!

— Полную чушь. Давай разберемся. Предположим, она ездила в Лондон.

— Как это «предположим»? Мамаша их видела в кафе.

— Уж она увидит! Сестрица у меня… Прости, тебе она мать. Хотя моей сестрой она стала раньше. Так что она наплела?

— Она…

— Не надо. Сам узнаю. Теперь послушай меня. Никуда его Сью не устраивала. Она вообще от меня узнала, что он здесь служит. Очень расстроилась. Понимаешь, буквально в детстве они были помолвлены.

— Что?!

— Задолго до вашего знакомства. Недели две. Сейчас она испугалась, как бы он чего не брякнул, ты ведь у нас кретин, — и я посоветовал съездить предупредить его. Она поехала и предупредила. Они зашли в кафе. Как видишь, сплошной альтруизм, никаких мотивов, кроме твоего спокойствия. Может быть, это научит тебя не поддаваться самой мерзкой, самой дурацкой страс…

Ронни, глядевший на него в крайнем изумлении, спросил:

— Ты не врешь?

— Конечно, не вру. Если ты до сих пор не понял, что Сью — идеальное создание, а обижает ее как раз…

— Она была с ним на крыше!

— Ну и что? Я тоже бывал с тобой на крыше, но если ты думаешь, что ты мне нравишься… Да Монти вообще влюблен в другую! Он мне сам говорил, такая Гертруда Баттервик. Интересно, в родстве она с Лапой Баттервиком, который тыкал себе в лицо помадой, чтобы кредиторы решили, что у него…

Ронни застонал и задергался.

— Господи, что я натворил?!

— Да уж, не без того.

— Я негодяй!

— Это верно.

— Меня убить мало!

— Верно и это.

— Нет, такого…

— Хватит, — сказал Галли, — прибереги это для Сью. Сейчас я схожу за ней.

Действительно, через минуту он втащил Сью в бильярдную.

— Так, — властно сказал он. — Действуй. Ползай, лижи паркет, катайся кверху лапами. А я пойду побеседую с моими сестрицами.

Лицо его стало каменно-суровым.

— Ничего, — посулил он, — я им испорчу чай.

Проскакав по лестнице в той манере, какую осуждали его подагрические ровесники, он обнаружил в гостиной только леди Джулию. Она сидела в кресле, курила, листала журнал. Чай, который он думал испортить, уносили Бидж и лакеи.

— Ты опоздал, — сказала сестра. — Видишь, чай уносят.

— Чай! — воскликнул брат и какое-то время только дымился. — Ну, Джули, — начал он, когда закрылась дверь, — пришла нам пора побеседовать.

— Галли, какой тон! Что-нибудь случилось?

— Сама знаешь, — отвечал он. — Где Конни?

— Кажется, кому-то звонит.

— Что ж, начнем с тебя.

— Галли, что за…

— Отложи журнал!

— Пожалуйста.

Галахад подошел к камину и стал к нему спиной. Да, огня нет, но все же так вернее.

— Джули, — сказал он, — мне противно на тебя смотреть.

— Да? Почему же?

— Какого черта ты настраиваешь своего кретина против Сью?

— Ну что ты!

— А что ты тогда делаешь?

— Возможно, я ему намекнула, что глупо жениться на девушке, если она тебя не любит.

— Ты считаешь, она его не любит?

— Да вроде бы.

— Может быть, она любит Монти?

— Скорее всего.

— Если ты зайдешь в бильярдную, — сказал Галли, — ты переменишь мнение.

Леди Джулия дрогнула.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты посмотри. Я лично чуть не заплакал. В жизни не видел такой пары. Вызывает, я бы сказал, чистое умиление. Все невзгоды позади…

— То есть как?