Властелин колец - Толкин Джон Роналд Руэл

– Еще больше повезло бы, если бы я, раззява, припомнил о ней раньше, – сказал Сэм. – Ведь когда эльфы грузили лодки, они же положили по три мотка веревки в каждую. Очень мне ихняя веревка понравилась, и я один моток перепрятал к себе. «Наши, – говорят, – веревки не единожды вам пригодятся», вроде это Хэлдар сказал, а может, и другой кто из них. Правильно говорил.

– Жаль, я не захватил еще моток, – сказал Фродо, – но разве упомнишь, такая была неразбериха, когда мы с тобой улизнули. А захватил бы – спустились бы сейчас проще простого. Ну-ка, сколько в ней длины?

Сэм сноровисто промерил веревку на расставленных руках.

– Пять, десять, двадцать, примерно так тридцать локтей, чуть больше, чуть меньше, – сказал он.

– Не может быть! – воскликнул Фродо.

– Ага! Не может? – сказал Сэм. – Дивный народ эти эльфы! С виду-то она тонковата, а прочная какая, упругая и мягкая-мягкая. Моток-крохоток, и весу в нем нет. Дивный народ, иначе не скажешь!

– Тридцать локтей! – соображал Фродо. – А пожалуй что, и хватит. Если гроза до ночи кончится, я возьму да попробую спуститься.

– Дождь уж почти перестал, – заметил Сэм, – да ведь как бы в сумерках снова не обмишулиться! А вой-то каков был – забыли? У меня он до сих пор в ушах стоит. Ни дать ни взять Черный Всадник – спасибо, они хоть летать не умеют: а вдруг научились? Давайте лучше отлежимся до свету в этой дыре.

– Самое место здесь отлеживаться, когда из Черной Башни так и зыркают через болота, – сказал Фродо. – Да здесь лишней минуты оставаться нельзя!

С этими словами он встал, снова подобрался к обрыву и выглянул. На востоке разъяснилось: по небу ползли последние, обвислые грозовые лохмотья, и даже над Привражьем, над которым помедлили черные думы Саурона, гроза уже отбушевала. Она посекла градом и осыпала молниями долину Андуина и мрачной, зловещей тенью заволокла Минас-Тирит, сокрывши вершины Белых гор. Медленно прокатилась она по Гондору к Ристании и омрачила закат перед взорами конников, мчавшихся равниной на запад. А здесь, над пустошью и смрадными болотами, расстелился голубой полог вечерних небес, и замерцали бледные звездочки, точно мелкие прорехи возле висячего месяца.

– Хорошо-то как, когда глаза видят, – сказал Фродо, глубоко вздохнув. – Знаешь, я ведь было подумал, что совсем ослеп – от молнии или от чего похуже. И вдруг увидел серую веревку, и она словно светилась.

– И верно, она в темноте вроде как серебрится, – сказал Сэм. – Раньше-то я этого не замечал, да и где ж было заметить: запихнул ее в котомку, там она и лежала, кушать не просила. А как вы ее думаете приспособить, коли уж вам невтерпеж карабкаться по скалам? Тридцать локтей – это, стало быть, от силы восемнадцать саженей: в обрез донизу хватит, и то если вы насчет высоты не ошиблись.

– Обвяжи ее вокруг пня, Сэм! – велел Фродо, немного подумав. – На этот раз пусть будет по-твоему, спускайся первый. Я тебя придержу, а ты знай себе отталкивайся от скалы руками и ногами. Ну если где сумеешь притулиться-постоять – тоже неплохо, я передохну. Спустишься до самого низу, отдашь веревку – и я за тобой. Я уже вполне оправился.

– Как скажете, – угрюмо проговорил Сэм. – Ладно, чему быть, того не миновать!

Он закрепил веревку на ближнем к обрыву пне, другой конец обвязал вокруг пояса, повернулся и нехотя полез в пропасть.