Черные подковы - Макс Игнатов (2019)

Но Ткачев, как и многие другие, спокойно приняли решение об увольнении. А вот Большов не принял. И выиграл свой суд! Правда, не все вышло так, как просил истец – контракт только восстановили, а не заключили заново, как того требовал в своем заявлении Гера. Но и этого уже было достаточно, ведь главным было то, что судом было доказана незаконность проведения ОШМ в Летной таможне, и, следовательно, все последующие увольнения также были незаконны.

Маслов был в бешенстве. Апелляция таможенному руководству ничего не дала, и начальник таможни вызвал Гордеева.

– Мне плевать, что ты сделаешь, – орал он на Виктора, – но чтобы ни одна скотина больше не вздумала идти по пути Большова! А этого уголовника я сгною!

Получалось, что с уволенными говорили и Большов, и Гордеев. Один предлагал через суд возвращаться, другой предостерегал от подобного шага. Возвращаться не стал никто – кто-то не хотел заново ругаться, кому-то было просто лень, кто-то нашел уже себя в народном хозяйстве. Гера был откровенно расстроен. Он продолжал делиться с Виктором всем сокровенным:

– Не могу сказать, что я это только для себя делал, – сокрушался Большой. Они сидели на пустом третьем секторе. Виктор внимал каждому слову Большова – могло пригодиться. Тот продолжал:

– Да и хрен с ними. Время покажет, кто прав. Кто-то потом обратно попросится, вот увидишь. Они думают, что там, на гражданке, их будут ждать с распростертыми объятьями. Хер там! А я буду биться до конца. Ну, а если выпрут – значит, судьба. Не пропаду.

«Да, с чувством собственного достоинства у Геры дело всегда обстояло серьезно», – подумал Виктор.

– Я армян нашел, что с Масловым по строительству один бизнес делают, – помолчав, сказал Большов. – Встретились, поговорили. Пообещали решить мой вопрос. Правда, тех армян я первый раз видел, но сводили нас армяне надежные, и разговор при них был, не думаю, что рискнут швырнуть. Хотя… я же не армянин, – невесело засмеялся он. – Надо будет подстраховаться.

Из смены и из «пассажирки» вообще Большова пока не убирали. Вполне возможно, думал Виктор, что армяне сдержали свое слово, и Маслов все же оставит Геру в покое. С другой стороны, количество рейсов увеличивалось, а людей, особенно опытных, в сменах определенно не хватало, участились случаи проявления некоторых «косяков» со стороны таможенников. Гордеева за это выдрали на очередном совещании.

– Я предлагаю, – резюмировал в конце совещания начальник таможни, – рассмотреть вопрос об усилении контроля в зонах работы пассажирского отдела и подготовить группы из работников других отделов, так сказать – им в помощь. И еще. Гордеева от руководства отделом отстранить, перевести на свободную должность заместителя начальника отдела, а руководителем поставить другого человека, есть другая кандидатура, чуть позже я его представлю.

Для Виктора подобное известие было равнозначно прямому в голову. В целом он все понимал, но перед глазами начинало плыть. После совещания он кое-как добрался до кабинета. Кто? КТО?

Неужели он расслабился? Где-то допустил ошибку, и кто-то его обошел? Но почему тогда его не предупредил Анатолий? Ведь он же обещал! Виктору ничего не оставалось, как звонить «другу».

– Вот как? – Эфэсбэшник, похоже, был удивлен не меньше его. – Дай мне неделю, не раскисай. Я все узнаю и наберу тебя сам. Не дергайся, все будет хорошо. И не забывай – ты мне нужен.

Волнение чуть отступило, но вечером, как это уже было не раз, Витя на пару с женой напился.

Новым начальником «пассажирки», безо всяких и.о., оказался «варяг» из Городской таможни. За день до официального представления про его приход Гордееву сказал Медведев, снова занявший место первого зама – Лимохина уволили из-за какой-то мутной истории, и он теперь на пару с Замышляевым трудился в аэропортовском САБе.