Черные подковы - Макс Игнатов (2019)

Через час приехал Трунов. Он ознакомил Гордеева с приказом начальника таможни о переводе Большова на должность охранника в «профилакторий» на основании требования прокуратуры.

– Где он? – Трунов был решительно настроен. – Совсем уже обнаглел. Надо на место поставить.

«Ну-ну, – подумал Виктор. – Как бы наоборот не вышло».

Через пятнадцать минут Трунов зашел обратно в кабинет. Вид у него был ошеломленный.

– Он что у вас, бессмертный?

– А зачем ты у меня об этом спрашиваешь? – Гордееву совсем не было жалко «варяга».

– Ты знаешь, что он мне сказал? Не лезь, говорит, мальчик, в наши с Масловым разборки, целее будешь. А когда я на него наехал, он пригрозил мне тем, что сейчас же найдет в зале аэропорта абрека, который при свидетелях укажет, что я у него деньги вымогал. Вообще обнаглел, да?

«Наехал на Геру?» Уже смешно.

– Найдет, – подтвердил Виктор. – Можешь, конечно, влезть. И попробовать еще раз… хм… наехать.

Трунов подпер подбородок. «Что, дружок, – подумал Гордеев, – думал, здесь маслом намазано?»

Геру перевели со следующего дня. Теперь он ходил в смену как охранник, сидел на вахте в «профилактории», трындел с местными таможенниками и решал кроссворды. При этом по сути работы он должен был встречать вставанием каждого руководителя, но Медведеву и Христенко, которые занимали кабинеты в этом здании таможни, подобное было не нужно, хотя Большов никогда не позволял разговаривать с ними сидя из простого уважения. Когда же сюда приходил Маслов, Гера просто делал вид, что не замечает его. Тому же оставалось это только терпеть.

Встречались они теперь не только в таможне. Большов подал в суд по поводу защиты чести и достоинства, ибо никто не может признать преступником человека, кроме как суд, а Маслов в своей бумаге обвинил Большова весьма конкретно. На суд Гера пригласил журналиста, который с разрешения судьи записывал все на диктофон. Большов не сильно надеялся на выигрыш, да он бы ему ничего и не дал, ведь с увольнением это никак бы не было связано. Так и оказалось – судья в целом оценила неверность суждения о Большове, но в связи с минимумом гласности данного эпизода иск не был удовлетворен. Зато был удовлетворен сам Большов.

– Вы бы видели, – рассказывал он позже таможенникам в «профилактории», – как начал дергаться Маслов, когда его стали спрашивать про эту бумагу. Лизунов, бедняга, еле его успокоил…

Маслов же не удовлетворился словами Большова в суде, что его «телега» в прокуратуру была Герой там же и получена. Он почему-то был уверен, что Большому кто-то помогал внутри управления, скорее всего – в кадрах или службе документооборота. Поэтому Маслов устроил целое расследование по этому поводу. В итоге строгий выговор впаяли начальнице канцелярии Георгиевой, увядающей уже даме по прозвищу Георгиня, которая в свою очередь обвинила Большова в воровстве документа чуть ли не из ее сейфа. Как это могло случиться на практике – Георгиню не волновало, и она с полгода жаловалась всем на судьбу и подлецов, которые встречаются в жизни.

Позвонил Анатолий.

– Ну, ты там не бэбай сильно, – успокоил он, – все нормально. Практически по плану. Извини, если тебе пришлось понервничать, но ты сам там делов натворил, так что пожинай плоды, хе-хе. А если серьезно – потерпи немного, я разгребу дела, и встретимся.

После перевода Большова Гордееву удалось обратно перетащить Насонова, мотивируя это тем, что опытных сотрудников на «пассажирке» очень не хватает. Трунов это действие поддержал, а Маслов то ли не обратил внимания на фамилию, то ли был занят разборками, то ли просто плюнул на все остальные дела – в общем, перевод подписал. Как и все прочие хорошие события, это отмечали с «сосновскими» у Насонова в бане. Темы разговоров были те же – про работу. В какой-то момент остальные ушли париться, и Виктор с Володей остались у стола одни.

– Ты мне скажи, – начал Насон, – а со смены что-то Гере посылается?