Черные подковы - Макс Игнатов (2019)

– Правильно говорите, – согласился Гера, – только ведь Филина повысить можно, а Послова куда? Ему уже под полтос, значит – скоро пенсия, вот он отсидит здесь в тихом месте без шума, а потом на пенсион и свалит. А Филин в управление двинет или в центральные органы, а может – вообще в другую среду обитания двинет, где ему не придется аксельбанты надевать.

– Какие аксельбанты? – не понял Насонов.

– Его, когда назначили сюда, Буянкин встречал. Подъехал на «тойоте» прямо к самолету. Выходит, говорит, петух такой, одет вроде как в таможенную форму, но там, на кителе, аксельбанты понавешаны в три ряда, медальки какие-то, а сверху – джинсовка грязная накинута. Гриша к нему – так и так, дескать, имею честь, тот навстречу, вдруг поскользнулся и ка-ак рухнет! Гриша опять к нему, за джинсовку тянет: поднимаю, говорит, и чую – он же пьяный в хлам! А Филин ему и говорит: вот, дескать, упал, это у меня последствия контузии… В общем, ржака, Буянкин еле сдержался! Где его там контузило, не понятно, он дальше погранучилища нос явно не высовывал.

– Значит, поменяется у нас руководитель? – вопрос Виктора был по сути риторическим.

– Вероятнее всего, – ответил Большов. – Одно запомните – с Пословым не ругайтесь, постарайтесь сразу произвести хорошее впечатление. Он мнение свое менять не любит, по себе знаю.

Виктор собрался пойти спать, когда со стороны зала аэропорта стукнула дверь и послышались незнакомые голоса. Чужие на таможенные сектора не ходили – на двери стоял цифровой замок, и без знания кода проникнуть было нельзя. Однако на сектор прошли трое незнакомцев. Как они вошли, стало понятно спустя пару секунд – чуть позже на сектор вошел Антон Говорков – тот самый куратор таможни из ФСБ.

– Добрый вечер. Как мне увидеть начальников смен таможни и пограничников? – осведомился первый среди вошедших, по виду – старший и по возрасту, и по положению.

– Я вас слушаю, – Гера представился. Собеседник достал из кармана удостоверение и показал Большому. Тот бегло взглянул на документ, после чего кивнул, и они отошли в сторону.

«Хорошо, что пиво не пили», – подумал Виктор. Большов тем временем молча слушал оппонента. Виктор с Насоном и Говорков с двумя другими пришедшими стояли рядом, друг напротив друга. Наконец Гера сказал «все ясно», и они все вместе пошли до погранцов. Оставив вошедших у пограничников, Большов собрал всех в проходной комнате:

– Общее внимание, – тихо сказал он. – Сейчас прилетает Ташкент. На нем будет субъект с наркотой, серьезная партия, скрытая в багаже. Приехавшие ребята – из ФСБ. Они получили информацию. Ситуация такова: субъект прилетает, получает багаж, проходит через погранцов, они маячат нам, мы маячим комитету. Не задерживаем, не шумим, никаких лишних движений. Дальше субъект идет на выход, там его эти ребят берут под контроль, и все – остальное не наша забота. Все ясно?

Вопросов не было.

– Витя Пашнин – на хискан, во все уши слушаешь погранцов, сейчас я узнаю, что крикнут, у них одна кабина будет работать, не спутаешь. Гордеев и Насонов – на стойки, к вам встанет один эфэсбэшник. Еще один встанет к вам, – Гера посмотрел на охранников, – встречающим, таксистом там или кем, без разницы, ему тоже сообщим, что Пашнин скажет.

Все прошло как по маслу. Субъектом оказалась полненькая девушка лет двадцати пяти, с двумя кожаными чемоданами. Вопль негодования от пограничника «да откройте вы вторую кабину, они мне тут все сломают» был безупречен, поэтому Пашнин спокойно отследил указанную даму и оговоренным «пройдите, да вещи побыстрей забирайте» направил ее к стойкам и заодно дал «маяк» стоящему на выходе сотруднику ФСБ. Насон быстро штампанул ей в декларации, и она поплелась на выход. Во избежание сопровождающих лишних разговоров не вели, остальную работу делали на совесть. По окончании рейса к таможенникам подошел старший группы эфэсбэшников.