Черные подковы - Макс Игнатов (2019)

Так случилось и с Большовым. Не найдя какой-то подписи в одном из документов, Замышляев попытался решить этот вопрос своей властью, но Гера мало того, что доказал свою правоту, но и в очередной раз поднял на смех постоянно пьяного руководителя. В итоге Замышляй на пару со своей благоверной Валей накопал целую кучу всякой мелкой дряни – отсутствие подписи, нахождение постороннего лица в таможенном помещении, нарушение формы одежды в рабочее время, и так далее – и начал отправлять это все в виде докладных на рассмотрение начальнику таможни. Виктор не понимал, как мог этот бородатый алкаш воздействовать на Филинова, но результатом всех этих инсинуаций стали три приказа начальника таможни – почти подряд! – после которых Большому объявили замечание, выговор и строгий выговор, и над ним реально зависла угроза увольнения. От руководства сменой Геру, естественно, отстранили. Однако Большой не скис. Он написал заявление в таможенную комиссию по трудовым спорам. И, несмотря на то, что председателем комиссии являлся Лимохин, лучший друг Замышляева, его сосед по площадке и первейший собутыльник, а представителем от администрации таможни, то есть главным «обвинителем», выступал ни кто иной, как господин Послов, с которым Большов уже имел проблемы на прежнем месте работы, – несмотря на это, Гера добился восстановления в статусе руководителя смены и отмены одного приказа, про «строгач».

Большов не распространялся о том, как он это сделал. Но Коля Ткачев, старый знакомый Виктора с Сосновки, работающий на грузовом секторе, входил в состав этой комиссии.

– Ты прикинь, Викто͑р, – как всегда, ударяя на «о», говорил он Гордееву. – Расселись мы у Филина в кабинете. Входит Гера, в руках черная папочка, с какими-то документами. На Послова, по ходу, эта черная папочка впечатление произвела как красная тряпка на быка, не знаю, может, он уже видел ее там, в городняке, он просто с ходу взбеленился. Ну и начали его вопросами давить, что да как. Но Большой очень вежливо от всех претензий отбрехался, а где не мог – признал, но сразу дал понять, что грубых нарушений нет, и из папочки – документики, один за другим, показывает в обоснование. Послов с Лимохиным на пару жмут, кадровика этого, Таракана, позвали, тот чего-то повякал. И ни хрена. Гера доказал – законодательно они не правы, и они это поняли, даже юриста не стали звать. Меня спросили – я в целом Большого поддержал. Но Гера – вообще молоток. Ведь не побоялся ни разу, подготовился!

Но Виктор понимал, что это не последний бой. С нового месяца таможня переходила на контракты – новую систему взаимоотношений между работником и работодателем. И здесь у руководства таможни были все возможности для того, чтобы отсеять ненужных и неугодных, используя различные уловки с организационно-штатными мероприятиями. Большая часть таможенников уже подписали контракты, кого-то тихо уволили, как Валеру Охромеева – видимо, вспомнили ему баночки с джином! И таких неудобных, неприятных для начальства, как Большов, несмотря на весь его опыт и умение, тоже захотят убрать в первую очередь.

С другой стороны, Витя четко осознавал – ему надо двигаться вперед. И Гера ему, как не поверни, здесь помеха. Время идет, а должности и звания в карман не сыпятся. Не все же время сидеть под Большим – вспомнил он фразу из разговора с комитетчиком Анатолием. Настроение от таких воспоминаний сразу портилось.

Выйдя с утра на смену, Виктор не обнаружил Большова, хотя машина уже стояла на стоянке.

– Он приехал раньше и сразу в «садик» ломанулся, – объяснил Бородюк. – Похоже, сегодня у него по контракту вопрос решается. Так что принимай смену.

Большого не было полдня. Наконец ближе к обеду он с усталой улыбкой ввалился в проходную комнату. В руках у него была черная кожаная папка.

– Ну что? – Все присутствующие обратили лица к нему.

– Нормально, заключил. – Гера сел на диван. – Фу-у! Вот же уроды. Нет им жизни, все бы помучать кого…