Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

Дом, или, по крайней мере, та малая его часть, что ей уже удалось рассмотреть, был восхитительно изысканным, в оформлении интерьера чувствовались утонченность и женственность. Эмили огляделась в поисках следов Скотта, но ничего не нашла — все здесь несло на себе почти зримый отпечаток присутствия прекрасной дамы, находящейся сейчас в одной комнате с ней.

Жена Скотта оказалась совсем не такой, как Эмили себе представляла. Да, она была великолепна — а как же иначе? — но при этом в ней чувствовалось что-то неуловимо странное, необычное, что Эмили пока не могла облечь в слова. Нина была любезна и очаровательна, но все же что-то тут… не складывалось. Прежде всего было трудно поставить рядом со Скоттом, с его безупречными деловыми костюмами и комфортным офисом, эту эфемерную, словно все время ускользающую особу, которая как раз сейчас выпорхнула в сад, будто призрак, сделав Эмили знак следовать за собой. Скотт производил мощнейшее впечатление, его присутствие ощущалось почти физически, как удар под дых, тогда как Нина двигалась легко и незаметно, едва касаясь подошвами песка на дорожке, и казалось, что ее ноги не оставляют следов. От Скотта исходило ощущение спокойной уверенности в себе, от Нины — зыбкая, нервная энергия; она стреляла взглядом по сторонам, как настороженный зверек. И еще Скотт был таким теплым, приветливым, великодушным, а эта женщина держалась несколько отстраненно, словно часть ее души находилась где-то в другом месте. Как эти двое могли сойтись?

— Позвольте, я проведу для вас небольшую экскурсию, — сказала Нина и направилась к саду.

Шагая следом, Эмили попыталась определить ее возраст. Быть может, тридцать с небольшим? Нина определенно была старше ее, но не намного. Девушка смотрела на тонкую талию, на загорелые икры, на деликатные лопатки, и сердце щемило, когда она представляла эту красавицу в объятиях Скотта. С мучительной завистью Эмили наблюдала, как белое платье Нины клубится вокруг нее туманной дымкой, взлетая и опадая в унисон каждого ее шага. Все движения были настолько грациозны, словно годами отрабатывались с хореографом. Нина сама была воплощением всего того, что означает слово «Керенсия» — «сладостное уединение», «воплощенная мечта», — и пока они шли, Эмили все острее чувствовала себя неуклюжей и робкой, этаким слоненком, бегущим за лебедем. Кроме того, она теперь стеснялась своей несвежей одежды, растрепанной прически и смазанного макияжа. В памяти вдруг всплыли подслушанные в офисе слова: «Долбанутая половина… жуткая стерва… он ее ненавидит».

Нина непринужденно болтала, показывая Эмили огород, клумбы с розами, фруктовый сад и спортивную площадку. Ландшафтный дизайн производил ошеломительное впечатление и был достоин участия в ежегодном Цветочном шоу в Челси. Посыпанные белым песком дорожки растекались, как реки, из центра участка по лужайкам, распадались на ручейки и бежали дальше строго по отведенным для них руслам, огибая клумбы и постройки.

Главная лужайка овальной формы была размером с олимпийский бассейн. По обеим ее сторонам два особняка стояли, глядя друг на друга, и каждый словно стремился превзойти соперника. Тот, где Эмили нашла Нину, был изящнее, с голубыми ставнями и стенами, увитыми глициниями. Зато второй был выше, трех-, а не двухэтажный, с серой крышей, светло-песочными стенами, длинными узкими окнами и башенкой.

Между домами подъездная дорога сужалась и шла немного под уклон, постепенно превращаясь в тропинку, которая тонула в зарослях ревеня, алоэ вера, диких ирисов и фуксий. Дальше сад декоративными каменными уступами спускался к морю. Решетки для вьющихся растений и ажурные беседки превращали все пространство в замысловатый узор из круглых клумбочек с полевыми цветами. Эмили невольно подумала, что Джулиет была бы в восторге.